После остановки наступления большевиков было решено задерживать противника насколько возможно перед Уфой. Мероприятия по подготовке к обороне фронта уже за Уфой, приблизительно на линии ст. Иглино, было решено отложить до середины января 1919 года. Части генерал-лейтенанта Каппеля погрузились в вагоны и 31 декабря 1918 года направились на Пермь.

Таким образом, оборона Уфы была возложена на два полка Шестой Уральской дивизии Третьего корпуса, прибывшие два полка Двенадцатой дивизии и Сорок первый полк Одиннадцатой дивизии под начальством командующего Двенадцатой Уральской дивизией Шестого корпуса полковника Бангерского. Правый фланг обеспечивался отрядом Молчанова. На левом фланге дальнейшее продвижение противника должны были сдерживать мобилизованные уральские части и оренбургские казаки.

К этому времени из войск, действовавших на Уфимском направлении, была образована Западная армия с генералом Ханжиным во главе. В армию входили Второй Уфимский корпус, Третий и Шестой Уральские корпуса, около двух бригад оренбургских казаков. Правда, что в это время корпуса были корпусами только по названию. Все мобилизованные в срочном порядке отправлялись под Пермь, туда же шли боеприпасы, вооружение и амуниция. Корпуса были размером с батальон. В полнокровные соединения их планировалось развернуть только к весне, и, кроме того, они не были еще сосредоточены в своем районе.

Но были нюансы, о которых колчаковцы даже не догадывались.

Это я отдал Сергею Сергеевичу Каменеву приказы об отходе и о приостановке наступления на Уфу.

О начавшемся наступлении белогвардейцев под Уфой я узнал из шифровки 25 декабря, по дороге в Нижний Новгород. Узнал и сразу связался с Каменевым.

В разговоре он предложил мне начать операцию прямо сейчас и попытаться разгромить наступающую группировку. На это я поинтересовался у комфронта:

– Сергей Сергеевич, ответьте мне на такой вопрос. Конфигурация расположения наших частей позволяет гарантированно окружить наступающих колчаковцев?

Каменев практически сразу ответил, что такой возможности у нас нет и необходима перегруппировка сил.

– Сергей Сергеевич, в этом случае, я считаю, необходимо совершить планомерный отход для того, чтобы создать у противника иллюзию успеха. В этом случае у Колчака появится уверенность в том, что он может не только взять Пермь, но и удержать Уфу. Тогда они успокоятся, так как поймут, что есть возможность удержать город имеющимися в наличии силами. В этом случае они не только не станут перебрасывать под Уфу подкрепления, но и могут ослабить группировку сил обороны города. Это нам только на руку. Каково ваше мнение?

Каменев задумался ненадолго.

– В этой связи вы правы, Лев Давидович. Вполне вероятно, что нам выгоднее тактическое отступление, нежели нервная погоня за Каппелем.

– Вот именно, Сергей Сергеевич. Тем более что мы, надеюсь, не напрасно сдали им в плен моего водителя, который должен был им рассказать, что на этом участке фронта у нас войск нет. Неужели вы хотите вскрыть нашу ударную группировку до начала операции? Это непременно произойдет в случае встречных боев с наступающими частями белогвардейцев.

Мы еще некоторое время обсуждали детали. Наконец я смог убедить комфронта в своей правоте.

– Хорошо, Лев Давидович. Вы меня убедили. Я прошу вас прислать мне письменный приказ об отходе под ударами наступающих колчаковцев.

– Согласен, Сергей Сергеевич. Вы получите такой приказ через час. Кроме того, в приказе будет указание о приостановке наступления наших войск на Уфу. Пусть отойдут. Займитесь их пополнением и подготовкой к предстоящей операции. Пусть бойцы отдохнут. Мы должны быть готовы к наступлению не позже 5 января. Это я тоже отображу в приказе.

– Я все понял, товарищ Троцкий. Разрешите выполнять указания?

– Выполняйте, товарищ Каменев. До свидания.

Шифрограмму с приказом Предреввоенсовета комфронта Каменев получил через сорок семь минут.

После разговора с Каменевым я связался со Сталиным, поинтересовался обстановкой, настроениями в Перми и сообщил ему о наступлении противника под Уфой. Потом узнал, как у него дела, и в самом конце разговора сказал о том, что «Бантик» будем завязывать не позднее 7 января. Иосиф Виссарионович немного подумал и уточнил дату. Я подтвердил и пообещал прислать подробную шифрограмму. На этом мы распрощались.

Сейчас я находился в Бугульме. Только что вернулся с очередного митинга и слушал доклады Каменева, Фрунзе, Новицкого и Балтийского о готовности войск к решающему наступлению. По их словам, мы были практически готовы. Ударная группировка находилась на исходных позициях, и все ждали только приказа о переходе в наступление. В частях был полный комплект. Люди были полностью обмундированы. Вооружение, боеприпасы и вспомогательные средства в должном количестве. Четвертая армия под командованием Фрунзе была сосредоточена на острие главного удара. Бойцы рвались в бой. Агитация была поставлена на должный уровень. Количество комиссаров в полках и батальонах доведено до штатного расписания. Вспомогательный удар на Миасс тоже был тщательно подготовлен. Все ждали только команды.

В преддверии наступления, на свой страх и риск, я отдал приказ о единоначалии в частях и соединениях Ударной группировки. Этим приказом я отдал все полномочия командирам на подготовку и проведение операций. Комиссарам было запрещено вмешиваться в проведение боевых операций. В приказе подчеркивалось, что главная задача военных комиссаров – проведение в армии политики Коммунистической партии и Советского правительства. В случае же вмешательства в ход военных действий вся ответственность за последствия возлагалась на них. Как положительные, так и отрицательные. Комиссарам частей вменялось в прямую обязанность поддерживать боевой дух частей и возлагалась полная ответственность за моральное состояние бойцов. Особых возражений со стороны членов РВС не последовало, но мне было понятно, что в случае неудачи все, что только возможно, свалят на меня. Но после той телеграммы Ленина, где он сообщал, что я отвечаю головой за все происходящее, отступать было уже поздно.

Приказ, тем не менее, я не отдавал, ожидая момента, когда колчаковцы выйдут к Перми на рубеж обороны по реке Сылва. В настоящий момент противник усилил давление и продвигался от станции Валежная к Перми.

Я постоянно поддерживал связь со Сталиным и с приехавшим в Пермь Дзержинским. Они были полностью в курсе происходящих событий.

Колчаковцы находились в 35 верстах от Перми.

Мы замерли в напряженном ожидании.

Восточный фронт РККА.

Операция «Бантик» была проведена 5 января 1919 года. Колчаковцы попались в ловушку. В целом замысел удался, хотя не все сошло гладко. Несмотря на это, в течение дня были загнаны в огневой мешок и практически уничтожены самые боеспособные части белогвардейцев. Их потери только за один день, 5 января 1919 года, составили восемь тысяч человек. Это полностью лишило Колчака возможности оперативного использования своих войск. Поэтому, когда 6 января 1919 года Южная Ударная группа Восточного фронта нанесла сильнейший удар из района сосредоточения в направлении на Уфу, колчаковцы не смогли выслать на защиту уфимского направления и прикрытия дороги на Челябинск ни одного полка.