— Однажды ты их закончишь, Эль, — его шепот звучит прямо в ее голове, усыпляя беснующиеся мысли. — Я буду скучать, художница, — Лампочка последний раз подмигивает ей и гаснет, погружая сознание Элинор Хант в кромешную тьму.

— Эль, очнись. Давай, детка, просыпайся, ­— голос звучит откуда-то издалека, пробиваясь сквозь навязчивое жужжание. Жуткое ощущение — словно целый рой пчёл одновременно залетел в ее голову.

Чуть приподнявшись, Лин пытается открыть глаза, и гул усиливается, спазм простреливает затылок. Там наверняка появилась огромная шишка. Сдавленный стон срывается с губ, и Элинор за долю секунды вспоминает что случилось до того, как вырубилась. Точнее — до того, как ее вырубили.

Черт, сколько времени она пробыла в отключке? Черный мрак бездушно смотрит в окна, но дальше стеклянной преграды ему не проникнуть, и он терпеливо ждёт снаружи... Ночь. Глубокая ночь.

Судя по ощущениям, Элинор лежит на кушетке в своей мастерской. Ребра болят, вся левая сторона горит и пульсирует. Лин пробует пошевелиться, но ничего не выходит. Тело словно чужое, мышцы ноют от напряжения, губы печёт, во рту ощущается металлический вкус.

— Элли, видишь меня? — сквозь вату доносится низкий тембр мужа. Она изо всех сил напрягает зрение. Силуэт, склонившийся над ней, размытый, но даже нечётких контуров достаточно, чтобы лавина облегчения на время вытеснила адскую боль.

— Крис, — сипит она и вздрагивает, испугавшись собственного голоса. — Это ты. Слава богу, — всхлипывает и морщится, разбитая губа трескается, причиняя боль.

— Я, Эль, — напряжённо отвечает он. — Этого не должно было произойти. Не стоило оставлять тебя одну, — в следующую секунду она жалобно всхлипывает, почувствовав бережное прикосновение его ладоней к лицу.

Крис осторожно поворачивает лицо жены, осматривая нанесённый ущерб. Веки Лин обжигают выступившие слёзы. Один глаз, кажется, припух и видит хуже, чем другой. Соль разъедает кожу, и подвергшаяся нападению женщина жалобно стонет, смаргивая слезы.

— Он здесь, — шепчет Лин, пристально вглядываясь в лицо супруга.

Ее не покидает ощущение, что она смотрит на мир сквозь водолазную маску. Практически вслепую она тянется к мужу, отчаянно нуждаясь в тактильном контакте. И вздрагивает от испуга, когда из онемевших пальцев вываливается что-то тяжёлое и с грохотом падает на пол.

— Не бойся, Элли. Ты в безопасности, — успокаивает Крис спрятавшуюся на его груди жену. От его рубашки пахнет кровью, или ей мерещится, что этим запахом пропитано все вокруг? — В доме только мы с тобой, Элинор, — хрипло произносит мужчина.

— Нет-нет. Дик здесь, — нервно отвечает Лин. Ее щека касается чего-то влажного. Он снова попал под дождь?

— Никого, Элли. Только мы, — глубоко вдохнув, уверенно произносит Крис, успокаивающе обнимая жену.

— Но... — она вытягивает голову, заглядывая за спину Кристофера, силясь рассмотреть то, что уронила мгновение назад.

Со слухом и зрением возвращаются нервная дрожь и дикий страх. Элинор с ужасом смотрит на выпавший из рук пистолет. Ее взгляд ползёт дальше, цепляясь за багровые пятна на полу. Их много, слишком много...

— Он выбил пистолет из моих рук, а потом ударил меня. Я... я... –перепуганный взгляд зеленых глаз возвращается к лицу мужа, спускается на рубашку, пропитанную кровью. — Боже, что это? — с ужасом рассматривая рану на плече мужа, хрипит Элинор. Ее пальцы мелко дрожат, пока она пытается расстегнуть пуговицы рубашки, чтобы взглянуть что под ней, оценить масштаб опасности.

— Пуля слегка задела плечо. Всего лишь царапина, — перехватив хрупкие женские запястья, твердо произносит Крис.

Острая боль пронзает правую кисть Элинор. Именно туда попал Дик, выбив пистолет из ее руки. Опухшее запястье выглядит просто ужасно, гематома наливается кровью буквально на глазах, но это все мелочи по сравнению с окровавленной рубашкой мужа.

— Не волнуйся, Эль. Я в порядке, — заметив, как лицо Элинор стремительно бледнеет, спокойно говорит Кристофер.

— В порядке? Он в тебя выстрелил! — восклицает Лин, губы ее дрожат, боль уступает место страху. От облегчения не осталось и следа. Она опасливо озирается. — Дик где-то здесь... Он хочет убить тебя. Он сумасшедший!

— Это был не Дик, Эль, — мужские ладони отпускают ее руки и твёрдым движением фиксируют обезображенное лицо. — Это ты в меня стреляла.

— Нет, — отрицательно трясет головой Элинор. Звон в ушах становится громче, спазмы сжимают стальными клещами затылок.

— Да, Элли, — настаивает Кристофер, прожигая ее уверенным взглядом. — Я вернулся домой, застал тебя с пистолетом в руках. Все вокруг в крови, ты в шоке. Выстрел произошел случайно. Ты не хотела меня убивать.

— Конечно, я не хотела. Я… — Лин жмурится от головной боли. — Он выбил пистолет у меня из рук, но я точно помню, что успела ранить его, — произносит она сдавленным голосом.

— Элли, ты выстрелила в меня случайно, — понимающим ласковым голосом уговаривает Крис. — Ты решила, что вернулся злоумышленник, и защищала себя. Именно это ты скажешь полиции.

— Но я не стреляла! — превозмогая мучительные взрывы в висках, шипит Лин.

— Элли, соберись и включи мозг, — жестко требует муж, поняв, что мягкое убеждение не работает. — Не я же сам в себя стрелял, а потом всунул оружие в твою руку?

— Откуда мне знать, что ты этого не делал? — кричит Элинор, слезая с кушетки. Приступ тошноты накатывает, как только ноги касаются пола. Ее ведет в сторону, свет меркнет в глазах. Реакция Кристофера срабатывает мгновенно. Крис успевает подхватить ее и, стараясь не причинить лишней боли, привлекает к себе.

— Успокойся, — приказывает он, успокаивающе поглаживая вздрагивающую от сухих рыданий спину. — Посмотри на меня, — его пальцы бережно приподнимают ее лицо, мужской взгляд темнеет, задержавшись на разбитой губе.

— Я в тебя не стреляла, — беззвучно повторяет Элинор.

— Дик тебя оглушил и сбежал. Ты пришла в себя и, услышав мои шаги, решила, что я — это он, и выстрелила, — гнет свою линию муж.

— Правда? — растерянно переспрашивает Лин. — Но я не помню…

— Все было так, как я говорю, — непреклонно заверяет Крис. — Я его найду, Эль. Найду и уничтожу. Ничего не бойся. Просто доверься мне.

— Довериться тебе? — вспыхивает Элинор, вырываясь из объятий мужа. — Он сказал, что ты травил меня ртутью! Ты меня обокрал. У тебя есть другая женщина и дочь.

— У меня никого нет, — он мягко сжимает ее плечи. — Никого. Я тебе клянусь. Всему остальному тоже есть объяснение, но сейчас у нас нет на это времени. Ты поможешь мне, Эль? — его голос становится глубже, обволакивая, согревая изнутри и наполняя ее уверенностью. Элинор согласно кивает, утопая в запутанных лабиринтах пронзительных глаз.

— Что нужно сделать?