Трофимов спросил:

— Успеете за ночь организовать засаду?

— Это наши проблемы! Благодарю вас за очень важную новость.

Майор улыбнулся:

— Не забудьте напомнить нужным людям, чтобы по достоинству оценили информацию.

— Об этом не беспокойтесь! До свидания.

— До свидания, Хабит. И, как у вас говорится, да поможет вам Аллах!

Полковник, кивнув головой, вышел из отсека Трофимова. А майор, выпив двести граммов водки, со спокойной совестью или с тем, что заменяло ее, завалился спать.

Утро встретило офицеров разведбата, да и всей дивизии, плохой новостью. И особенно тяжелой она стала для Калинина.

В семь утра командный состав первой роты специального назначения срочно вызвал командир батальона. И было это тем более неожиданно, что вчера совершенно ничто не предвещало чего-нибудь экстренного.

Офицеры прибыли в штаб.

В кабинете Глобчака их уже ждали сам комбат, его заместитель по политической части майор Соловьев и начальник штаба майор Якушев. Командир выглядел немного помятым, но сосредоточенным. Он тут же сообщил:

— Товарищи офицеры! В дивизии чрезвычайное положение. Сегодня примерно около шести утра на трассе Уграм — Кабул духами был захвачен начальник штаба соединения полковник Бобриков с группой сопровождавших его лиц.

При последней фразе командир как-то странно посмотрел на Калинина. Страшное предчувствие перехватило дыхание старшего лейтенанта. Но он продолжал слушать. Комбат продолжал:

— Начальник штаба выехал в N-ский мотострелковый полк для работы по своему плану. Выехал на «УАЗе» в сопровождении бронетранспортера охранения. На восемнадцатом километре от блокпоста базы колонна подверглась нападению душманов. Гранатометной атакой БТР и находящееся в нем отделение солдат сожжены, водитель командирской машины убит выстрелом снайпера. Находящиеся в салоне вездехода люди, в том числе и начальник штаба дивизии, захвачены. Духи действовали умело и быстро. Засаду подготовили заранее и грамотно выбрали место штурма, обеспечив мгновенный захват, а главное, отход в Карскую «зеленку».

Калинин не выдержал:

— Кто кроме Бобрикова захвачен духами?

— Лейтенант Петров, прапорщик Салманов — офицеры непосредственного охранения начальника штаба и медицинская сестра из госпиталя.

Комбат замолчал, отведя глаза от Александра.

Но тот почти выкрикнул:

— Что за медсестра, командир?

Глобчак тихо проговорил:

— Соня Волкова, Саша!

Александр застонал, словно его поразил сильнейший приступ боли.

— Но… почему она оказалась в «УАЗе»?

Объяснил замполит:

— Ее послали в полк, чтобы помочь хирургу провести несложную операцию, ведь она хирургическая сестра, а таковых в мотострелковой части штатом не предусмотрено.

Калинин закрыл глаза руками:

— Это работа Амирхана. Ответ на захват брата!

Командир согласился:

— Да, скорее всего. Этой версии придерживается и командир дивизии. И если это так, то совсем скоро Амирхан выставит условия обмена. Так что пока, думаю, нашим заложникам ничего серьезного не угрожает! Теперь о том, что предстоит сделать нам. Я получил приказ поднять батальон по тревоге и заблокировать входы во все ущелья северного направления, от Жанавы до Аяда. Кидраб, Арихель и Аяд мы и так контролируем. Блокирование выхода на Жанаву осуществит первая разведывательно-дозорная рота. Взводу Листошина вместе с Новиковым осуществлять непосредственное охранение батальона и быть в оперативном резерве. Старшему лейтенанту Калинину сейчас же убыть в штаб соединения. Он передается Особому отделу.

Командир батальона взглянул на Александра:

— Возьмешь БРДМ и поедешь в дивизию пока один. В случае необходимости взвод мы перебросим, куда запросишь. Тебе ясна задача, Калинин?

— Так точно!

— Все, можете быть свободны.

Выходя из кабинета, офицеры спецназа услышали, как комбат приказал начальнику штаба построить первую роту. Вторая в это время находилась на высотах у блокпоста и фактически уже выполняла приказ командира дивизии.

На улице ротный положил руку на плечо Калинину:

— Ничего, Саня, прорвемся как-нибудь!

Александр процедил сквозь зубы:

— Если с Соней что-нибудь случится, я этого Амирхана из-под земли достану и порву в клочья.

— А мы поможем тебе в этом. Но, уверен, с твоей дамой все будет нормально.

Тяжело вздохнув, Калинин отправился во взвод.

В восемь утра он уже зашел в кабинет майора Гуреева:

— Разрешите, товарищ майор?

— Входи!

Александр присел на стул, уронив руки и опустив голову.

Гуреев одернул офицера:

— Ты чего поник, Александр Иванович? А ну, отставить горестные мысли! Игра только начинается. И сейчас не горевать надо, а думать, как исправить ситуацию.

Александр тряхнул головой:

— Извините, товарищ майор! Я слушаю вас!

— Нет, дружок, это я слушаю тебя!

Калинин удивленно взглянул на особиста:

— Меня слушаете?

— Конечно! Для чего бы я вызвал тебя? Просто так, посмотреть, как выглядишь?

— И что я должен сказать?

— То, что думаешь по поводу захвата Амирханом заложников.

Александр пожал плечами.

— Ладно, вижу, ты еще не в форме. Тогда послушай меня. Бобрикова Амирхан захватил с очевидной целью — обменять на брата. Вопрос: для чего он оставил в живых лейтенанта, прапорщика и медсестру? Ведь они ему, по большому счету, не нужны. Одного начальника штаба вполне достаточно, чтобы заставить нас отпустить Ахмада. На всякий случай? Нет! Амирхан ничего не делает на всякий случай. Все его действия, несмотря на кажущуюся хаотичность и бессмысленность, как в случае с постоянными атаками на блокпост, носят конкретный характер. Он четко выполняет инструкции руководства. Сейчас ему предоставлена свобода действий. В Пешеваре прекрасно понимают, что такое семейные узы. Так вот. Для чего вместе с полковником он захватил младших офицеров и прапорщиков? А для того, чтобы иметь гарантию освобождения своего брата.

Александр посмотрел на Гуреева:

— Думаете, Амирхан предложит обмен в два этапа? Сначала брата на начальника штаба, затем, скажем, того же Гудилова на остальных заложников?

Особист улыбнулся:

— Соображаешь!

— Только мне от этого не легче. После того как Амирхан заполучит братца, все переговоры прекратятся. Сдался ему бесполезный теперь Гудилов! А следовательно, остальных заложников, в том числе и Соню, он либо казнит, либо переправит в Пакистан. И ни хрена мы сделать не сможем.