— В самом деле? — обрадовался Померанцев.

— С тебя бутылка… И потом, я кожей чувствую приближение любимого подследственного и волнуюсь, как перед первым свиданием.

Еремин молча улыбался, слушая их пикировку.

— Значит, предлагаю следующую тактику допроса, — продолжал Гера. — Для Олега Ивановича ты, Рома, загадка. Он тебя в упор не видел. Поэтому сиди вот как сейчас — молча, смотри бесстрастно и, по возможности, не мигая. Мол, вижу тебя, проходимца, насквозь.

— Что, кстати, недалеко от истины, — одобрительно кивнул Померанцев.

— … И только время от времени раскрывай свою папочку, как бы сверяясь в своих бумагах с тем, что он нам тут будет врать, — продолжал Гера. — Пусть он понервничает. Как всякий творческий человек, наш Олег Иванович весьма раним и впечатлителен. А значит, склонен к панике. И еще до того, как ты пойдешь со своих козырей насчет его разговора по мобильному с покойным Лагутиным, он уж вполне созреет для добровольного признания в содеянном. Годится? — спросил он у Померанцева.

— Посмотрим, — пожал плечами тот. — Главное сейчас другое: где он? Звони в редакцию, может быть, он им туда позвонил, мол, застрял в пробке, и они хотя бы скажут, где он сейчас?

Гера набрал номер, с минуту озабоченно выслушивал, потом учтиво поблагодарил.

— Наверно, не я один им туда звоню, — сказал он. — Говорят, выехал на своей машине, но, как проницательно заметил мой непосредственный гражданин начальник, сейчас на оживленных трассах Москвы сплошные автомобильные пробки. Легче пешком добраться…

— Помолчи! — оборвал его Валерий, прислушиваясь к тому, что происходило на улице. — Что-то там случилось!..

Они увидели, как ожидавшие телевизионщики вдруг сбежались в одну кучу и стали что-то оживленно комментировать. Потом бросились к своим машинам, и через минуту мостовая и тротуар перед прокуратурой опустели.

Гера, не говоря ни слова, выбежал на улицу.

— Куда они все рванули? — спросил он у стоявшего у входа милиционера.

— Не знаю… Говорили, убили кого-то, что ли. Здесь недалеко.

— Валера, звони на Петровку! крикнул Гера Померанцеву. И добавил уже себе самому: — Похоже, допрос у нас уже не получится… ни сегодня, ни завтра…

Через полчаса они сидели втроем у телевизора и смотрели экстренное сообщение об умышленном убийстве ответственного секретаря «Российских ведомостей» Олега Быстрова. Показали его красный «ситроен», стоявший на проезжей части, забрызганный кровью салон, откинутую голову Олега Ивановича с небольшой запекшейся ранкой на виске.

— Говорят, его застрелил пассажир, который был с ним в машине, — объяснял майор милиции, глядя в камеру. — Они остановились здесь в образовавшейся пробке. В соседних машинах слышали подозрительный хлопок, но не придали ему значения, а потом оттуда вышел пассажир и, не торопясь, прошел на тротуар. Потом машины поехали, а эта так и осталась стоять с включенным мотором. Небось что-то не поделили.

Гера откинулся в своем кресле, закрыв лицо руками.

— Так. Еще один сгорел на работе… — пробормотал он. — Что такое не везет и как с этим бороться.

— Выпей минералки и успокойся, — сказал Валерий. — Не все потеряно. Хотя здесь нас явно опередили. Давай не раскисать, а еще раз посмотрим, что мы ему собирались предъявить. И понять, в каком направлении будем двигаться.

— Какое там направление, Валера, родной! — простонал Гера. — О чем можно говорить, если все, что мы с тобой обсуждаем, тут же становится известно убийцам и их заказчикам. Сначала узнали, что мы выписали постановление, и упредили нас, подняв вой и визг в прессе, да такой, что наши дорогие начальники сразу замахали руками: не надо нам никакого Разумневича! Теперь они не только узнали, что мы выписали повестку Быстрову, но и что мы готовы его расколоть, как гнилой орех…

— Поэтому им пришлось застрелить бедолагу по дороге сюда? — подхватил Померанцев. — И нагнали сюда телевизионщиков, чтоб запечатлеть в воспитательных целях это действо для общественности?

— Чтоб было неповадно?.. Ты забываешь: эти телевизионщики из враждебного лагеря, — заметил Гера.

— Отсюда следует, что оба эти лагеря не такие уж враждебные, — кивнул Померанцев.

— А что? — озадачился Гера. — Вполне. Хочешь сказать, у Разумневича и Белявского совпали какие-то важные интересы и они снюхались? Я как-то об этом не подумал.

— Словом, тот, кто владеет информацией во всей полноте, решил, что нужно сделать все, чтобы Быстрое не попал к нам на допрос, — продолжал Померанцев.

Еремин озадаченно молчал, переводя взгляд с одного «важняка» на другого.

— Так это и есть главный вопрос: кто кроме нас владеет нашей информацией? — негромко спросил Гера. — Только Разумневич или уже совместно с Белявским?

— Об этом нельзя говорить наверняка, пока мы не определим суть их совпавших интересов… — пожал плечами Померанцев.

— И до тех пор, пока мы этого не узнаем, нас все время будут опережать, — закончил Гера.

— Тем не менее хуже нет, как предаваться самобичеванию, — нахмурился Померанцев. — Предлагаю, не откладывая, провести инвентаризацию накопленного нами материла.

— Да уж… Кое-чего мы нарыли… — кивнул Гера, рассеянно глядя на экран телевизора. — И тогда, быть может, поймем, на каком свете находимся. Куда идти и где копать. Начнем с вашего материала, Роман Иванович, если не возражаете, — обратился он к гостю из Петербурга. — Расскажите еще раз, что вы обнаружили, все по порядку.

— Попробую. Сразу после получения распечатки по мобильной связи мы решили, на всякий случай, просмотреть все звонки, исходящие и входящие, так или иначе связанные с погибшим Быстровым… — Еремин кивнул на экран телевизора, где продолжали показывать место гибели Олега Ивановича. — Что мы знаем? Помимо исходящего звонка от Геннадия Лагутина на телефон Быстрова было еще два звонка из Петербурга в Москву по тому же адресу, по межгороду из гостиницы «Советская», сначала за день до убийства, следом за разговором Быстрова с погибшими позже журналистами, а затем после убийства. Звонивший был установлен по его регистрации в гостинице. Это некто Реваз Суниев, житель Махачкалы. Мы сравнили его фотороботы, которые были сделаны по показаниям соседей по дому погибшей журналистки Зайцевой и дежурных по этажу в гостинице «Советской», где он снимал номер. Это один и тот же человек. Я захватил их с собой, чтобы предъявить Быстрову…

С этими словами Еремин достал из своего кейса большой конверт с отпечатанными фотороботами предполагаемого убийцы.

— Кстати, дежурная подтвердила, будто в день убийства Суниев уходил из гостиницы, а вернулся лишь под утро, заявив, что провел ночь у знакомой женщины.

— Готов спорить: он там был с усами! — сказал Гера Еремину, прежде чем тот их развернул. — И на этого Суниева фотороботов наверняка уже больше, чем у него самого семейных фотографий… Стоп, а вот случайно не он? Или он мне уже везде мерещится?