Чертыхнувшись, он затушил лампу и вновь занял место у окна. Но на улице уже, похоже, никого не было. Даже служителей закона.

Джорджина дотянулась до своего корсета и подмела им узкую площадку перед собой, чтобы можно было безбоязненно вылезти из-под кровати.

Все еще ругаясь, Дэниел отставил винтовку и поспешил ей на помощь. Он поднял ее и крепко прижал к себе. Джорджина размякла в его руках и сама обхватила его за талию, спрятала лицо у него на груди. Ее всю трясло.

— Зачем они это сделали? — прошептала она еле слышно.

— Мое присутствие в этом городе кое-кому встало поперек горла, — отозвался Дэниел. — Но я не предполагал, что опасность будет угрожать и тебе.

Он прижимал ее к себе и успокаивающе гладил по волосам, рассыпавшимся по плечам и спине.

— Но ведь к тебе все очень хорошо относятся, — возразила Джорджина. — Кроме мистера Маллони и моего отца.

— И других предпринимателей вроде них. А также бандитов, которых эти предприниматели наняли за день ги. И уверяю тебя, с каждым новым выпуском газеты круг моих недоброжелателей будет только расширяться. Если бы мы были в Техасе, они уже давно взорвали бы мой станок. Прости, Джорджи, я ошибочно полагал, что здесь более цивилизованно реагируют на критику.

Что же нам теперь делать?

Джорджине не хотелось отстраняться от него, но она почувствовала растущее в нем напряжение. По опыту она уже знала, что когда с Дэниелом это происходит, случаются разные неприятные вещи. Поэтому она отошла от него на шаг и внимательно взглянула ему в лицо.

Он хмуро и задумчиво смотрел в разбитое окно. Натолкнувшись на взгляд жены, чуть смягчился, откинул у нее локон со лба и даже улыбнулся:

Что делать? Взять мой старый тюфяк и провести ночь в типографии, где нет окон.

Его решение показалось Джорджине вполне разумным. Она встряхнула простыню и забрала с постели подушки. Разбитое стекло можно будет убрать утром при свете. Слыша, как оно скрипит под ногами, она вышла из спальни вслед за Дэниелом.

В кабинете свет не горел и окно осталось целым. Макс подбежал к Джорджине и лизнул ей руку. Теперь, когда на улице все стихло, пес успокоился. Джорджина молча наблюдала за тем, как Дэниел перенес тюфяк в комнату, где стоял типографский станок. Что ни говори, а в спальне была, конечно, более романтичная обстановка.

Но Дэниел, видимо, решил все испортить вконец. Когда они расстелили постель, он поцеловал ее в щеку, взял винтовку наперевес и шепнул:

Ложись и спи. Здесь, конечно, тоже небезопасно, но об этом я позабочусь завтра.

И он вышел из комнаты.

Джорджина, не веря своим глазам, уставилась на расстеленную постель. Значит, она будет спать тут одна? Без мужа?

Она распахнула дверь в кабинет и увидела, что Дэниел устраивается на стареньком кресле. Винтовка лежала у него на коленях, а Макс лег в ногах.

Я не буду спать, — сказал он, заметив ее. — Это на тот случай, если им вздумается вернуться.

Стесняясь своей наготы — на ней не было ничего, кроме нижней рубашки и панталон, — Джорджина тем не менее решительно переступила порог кабинета.

Все равно ничего другого не придумаешь. Кому-то одному из нас надо быть начеку. Иди спать, Джорджина. Не волнуйся.

Он даже не смотрел на нее. Это разозлило ее больше, чем его слова. Ей хотелось увидеть его глаза.

Я выходила замуж не за Пекоса Мартина, а за Дэниела Маллони. Пора тебе все-таки определиться окончательно с тем, кто ты есть.

Он повернул к ней голову, но в комнате было темно, и она не увидела его лица.

Я Дэниел Маллони. Пекос давно бы уже погнался за теми негодяями. Ступай, Джорджина. Завтра утром я высплюсь, а ты подежуришь.

Джорджина поняла, что спорить бесполезно. Он не хотел того, чего хотела она. Выйдя из комнаты, она прикрыла за собой дверь.

Дэниел долго еще смотрел ей вслед, борясь с собой и изо всех сил удерживаясь, чтобы не пойти за ней.

Но он понимал, что она заслуживает большего, чем он мог ей предложить в ту минуту. И в любом случае он не имел права думать о детях до тех пор, пока не обеспечит их будущей матери безопасность.

Поэтому, стараясь не обращать внимания на болезненное возбуждение и душившее его желание, он остался сидеть в кресле, внимательно прислушиваясь к малейшим шорохам на темной улице.

Должно быть, на рассвете он вздремнул, потому что очнулся от возни Макса. Открыв глаза, он тут же обернулся на дверь в типографию. Та была распахнута настежь, и на пороге стояла Джорджина. Утреннее солнце ласкало ее густые расплетенные волосы, струившиеся по плечам и спине. Одна тесемка сорочки сползла с плеча. Джорджина стояла, сложив руки под грудью. Дэниел прерывисто вздохнул, едва его взгляд опустился на два прикрытых тонкой тканью полушария. Она это нарочно сделала, чтобы подразнить его.

А куда девалась тоненькая комбинация, в которой ты ночевала здесь в первый раз? — не удержавшись, спросил он.

Ты не дал мне времени надеть ее вчера, — холодно ответила Джорджина.

Он легко разгадал намек:

— Ты хочешь сказать, что надевала ее каждую ночь?

— Да, только ты не видел. Тебе, я вижу, понравилось спать в кресле.

Она чуть повела головой, и золотистые волосы, расцвеченные солнцем, заструились по голому плечу. Дэниел замер от восхищения, а потом поднялся с кресла. В конце концов, он всего лишь мужчина. А Джорджина, стоявшая перед ним в образе утренней королевы, манила с неудержимой силой. Клятвы, которые легко давались в ночной темноте, при свете мгновенно забывались.

Но не успел Дэниел сделать и шага к Джорджине, как вдруг Макс сорвался со своего места и с лаем бросился к двери, ведущей в коридор. Встав на задние лапы, он стал ожесточенно скрести по дереву, требуя, чтобы дверь открыли. Дэниел замер, не зная, в какую сторону качнуться. При этом он неудачно наступил на больную ногу, и ту свело, пронзив по всей длине острой болью.

В это время дверь распахнулась, и на пороге возник Питер. Суровый взгляд скользнул по Дэниелу и остановился на раздетой Джорджине. Брови его изумленно взлетели, но он тут же воспитанно отвел глаза.

Впрочем, Дэниел этого жеста не оценил. Взревев, он бросился на Питера, одной рукой схватил его за ворот рубашки, а другую, сжав в кулак, стремительно выбросил вперед. Получив сильный удар в нижнюю челюсть, гость опрокинулся назад и вновь оказался в коридоре.

В это мгновение в типографии кто-то тяжело вздохнул и громко произнес женским голосом:

О, черт возьми!

Джорджина, завернутая в одеяло и с развевающимися, как у валькирии, волосами, влетела в кабинет и устремила испепеляющий взгляд на Дэниела и лежащего Питера. Не говоря ни слова, она перешагнула через бывшего жениха и скрылась в спальне, оглушительно хлопнув за собой дверью.