Это и есть хваленые Networks? Но внимательнее оглядев помещение, я замечаю некоторые конкурентные преимущества. Книжные полки трещат здесь под тяжестью самой большой библиотеки, которую я видел в штаб-квартирах команд. Без преувеличения, тысячи томов тривии, очевидно, собранные не одним коллекционером. Кроме того, я вижу все ежегодные регистры спортивной статистики начиная с 1960 года. Издания World Almanacs за десятки лет выстроились в ряд на сколоченном наспех стеллаже, подвешенном прямо над дверным проемом. В то время как, согласно последним исследованиям, половина американских домохозяйств в год не покупает ни единой книги, члены Network выполняют книжную норму города среднего размера.

На мониторе одного из компьютеров я замечаю оставленный открытым файл с полной расшифровкой диалогов одной из серий ситкома «Проделки Бивера» 1959 года. Вскоре я осознаю, что именно я увидел. Network каким-то образом раздобыли текстовые файлы с субтитрами телесериалов! То есть фактически они обладают теперь базой данных всех текстов, произнесенных на американском телевидении за последние 50 лет, с возможностью быстрого поиска по ней.

Большая часть одной из стен занята гигантским библиотечным каталогом, от которого когда-то избавился университет, переведя его в электронный формат. Небольшие картотечные ящики теперь заполнены отсортированными по алфавиту фактами тривии, помещенными на стандартные карточки размером 3 х 5 дюймов. Я открываю наугад и пролистываю первый попавшийся ящик. Flea Roast. Flintstones, The. Flood Control Siphons, Longest. Flowertown, USA. Мне трудно себе представить библиотеку, каталог в которой был бы выстроен подобным образом. Однако сам бы я в такую определенно записался.

Компьютерщик Барри Хекк спускается ко мне по лестнице. Барри — душа «нетворкцев». Это в доме его родителей мы сейчас находимся. Сегодня с утра ему удалось урвать несколько часов сна, и его голубой махровый халат и прическа а-ля Билл Гейтс прекрасно дополняют тихую и слегка задумчивую манеру речи.

Я делюсь с ним своим ностальгическим ощущением, будто попал в родительский дом своего детства с его пыльными словарями, сданными в утиль, наверное, уже везде, кроме этого небольшого городка. Барри тоже настроен на ностальгический лад. «По нашему дому можно проследить всю историю тривии», — говорит он. В эпоху «Гугла» эти книги для игроков в тривию становятся эквивалентом маслобоен или стиральных машин с ручным приводом.

Чем дольше я общаюсь с Барри, тем более элегическим становится его настрой. Его непослушные черные брови двигаются вверх-вниз в такт его стараниям донести до меня истинное значение турнира для его команды и лично для него. «Мы ведем отсчет времени не от Рождества до Рождества или от дня рождения до дня рождения, а от тривии до тривии». Конкурс для них — главное событие года, некая константа, вокруг которой вращаются их жизни. Но несмотря на это Барри предсказывает скорый закат своей команды.

Причиной тому может стать стечение нескольких обстоятельств. У нескольких игроков, таких как сам Барри, есть жены, которые неодобрительно относятся к тривии. Другие, такие как Рей, разочарованы тем, что в эпоху интернета в вопросах с каждым годом все реже встречаются по-настоящему интересные факты. «Вопросы представляют для меня все меньший и меньший интерес. В особенности те, источником для которых служат надписи на продуктовых упаковках. Каков третий по счету ингредиент, упомянутый на обертке шоколадного батончика Milky Way? Скажите на милость, кому это может быть интересно?!»

Еще один член команды, Джим Ньюман, прилетел специально из Лос-Анджелеса, где он режиссирует современную сценическую версию старой телеигры What’s my line? У него уже нет былой выносливости. «Заниматься этим на протяжении 54 часов достаточно трудно, особенно если делаешь это каждый год».

«После больше чем четверти века и 16 первых мест мы ощущаем себя реликтами, пережитком прошлого, — с грустью признаётся Барри. — Но сдаваться все равно неохота. Даже если игра не оставит большого следа в памяти, любое поражение дается нам нелегко».

Я рад, что встретил этих ребят. Они настоящие любители и ценители тривии. Мы сравниваем наши впечатления от последних сборников интересных фактов и оказываемся согласны по всем пунктам — например, мы все считаем новую антологию вымышленных рок-групп совершенно незаменимой книгой… Что касается нынешнего турнира, то, даже видя все его изъяны, высосанные из пальца вопросы, нездоровую одержимость участников, «нетворкцы» все равно от него в восторге. В конце концов, конкурс создал их маленькую команду-семью, заложил традиции, как, например, домашние донатсы воскресным утром. Он заставляет их из года в год каждый апрель приезжать в центральный Висконсин с грузом новых впечатлений, новых книг и новых детей. Это дом.

Пока я разговаривал с Барри, Эрл реквизировал себе компьютер. Оказалось, он успел влюбить в себя «нетворкцев» тем, что нашел список эпизодов старого сериала Tailspin Tommy и помог ответить на трудный вопрос, открывающий 47-й час игры. «Смерть под контролем». «Звоните!» Теперь Эрл до кучи становится еще и почетным членом команды Network.

«Посмотри на себя. Тебе пора носить на шее табличку: „Гуглю за еду“», — говорю я.

«Да, я тривиальная шлюха», — каламбурит он, не отрывая глаз от экрана.

«Ты вообще собираешься ехать? Ключи от машины на столе».

«Я тебя потом догоню».

Мне казалось, что я запомнил путь на радиостанцию, однако пара неправильных поворотов заставила меня поблуждать немного, прежде чем удалось вырулить на правильную дорогу. Наступают последние часы радиофестиваля тривии, которая звучит в магнитоле взятого напрокат автомобиля, и кажется, я готов сдаться и выключить радио. Вот «только еще один вопросик»… Ага. Вчера Крис Вайза пыталась объяснить мне причины широкой популярности и притягательности мероприятия. «Все, что здесь происходит, — это глупость, небывальщина, горячечный бред. Если ты еще этого не заметил, мы тут все извращенцы». Может, и так. Но в таком случае должен признаться, что такого рода извращение по мне.

Конечно, тривия с возможностью пользоваться «Гуглом», DVD и громадными каталогами шпаргалок становится какой-то другой игрой. Но теперь критиковать ее правила мне кажется уже не вполне разумным. Это все равно что критиковать баскетбол за отсутствие в нем аутфилда (внешнее поле в бейсболе). Вынужден признать, что в моем представлении тривия — это нечто элитарное. Напротив, в Стивенс-Пойнте Джим Олива изобрел предельно народную игру, в которую вся семья, все родственники играют вместе. В ней в равной мере представлены люди, которых всегда недостает на других площадках тривии, — женщины, дети и старики. При этом значимые для меня понятия в командах, которые мне довелось наблюдать, остаются без изменения — чувство товарищества, рождающееся при взаимном обмене знаниями, редкие восклицания «Ух ты! Я этого не знал!», моменты открытия чего-то нового, головокружительное волнение от рождения правильного ответа на последней секунде.

Колеса «Альтимы» уносят меня в теплоту ночи. Снова и снова я проезжаю мимо окон, осиянных светом тривии, откуда доносятся радостные крики людей, взявших очередной вопрос. Тривия слышится и из едущих по соседству автомобилей. Кажется, каждый житель города сейчас играет в тривию.