После отъезда Новака братья Хорнаки, выведенные из себя шумными ребятами Бретт, вышвырнули всех с виллы вместе с оборудованием.

Молодежь разбежалась, попрощавшись с Майей, кто-то на велосипедах, кто-то набился в машину. Когда Бретт и Майа сделали ревизию взятым на прокат вещам, то обнаружили, что несколько приборов и костюмов пропали, как и несколько мелких, но ценных предметов. Из-за этого печального происшествия Бретт принялась плакать.

— Вот так всегда, — всхлипывала она. — Ты даешь людям шанс, настоящий шанс, раз в жизни, и что они делают?! Просто бьют тебя по физиономии.

— Они взяли себе сувениры, Бретт. Мы отняли у них время и ничего им не заплатили. Так что я их понимаю. Да и какой прок от чучела шиншиллы.

— Но я обещала в магазине, что все верну в целости и сохранности. Я этим придуркам доверилась, а они меня ограбили. — Бретт покачала головой и высморкалась. — Этих римских мальчишек нельзя было приводить сюда, Майа. Они же не такие, как мы. Мне кажется, что они настоящие истуканы. Ничего не делают, и даже не пытаются. Сидят целыми днями на ступеньках площади Испании, пьют прохладительное и читают. Боже правый, эти римляне читают. Если вы дадите им какую-нибудь книжку в обложке, они будут часами читать, не отрываясь.

— Римляне читают? — воодушевилась Майа, перебиравшая туфли. — В этом есть что-то классическое.

— Не классическое, а ужасное, это жуткая привычка! В виртуальности, по крайней мере, вы вступаете в зрительный контакт. Даже смотря телевизор, вы все же используете ваши визуальные рецептивные центры и слушаете своими ушами настоящий диалог. А от чтения лишь один вред — зрение слабеет, осанка портится, к тому же вы толстеете.

— А ты не думаешь, что чтение порой бывает полезно?

— Вот и они говорят то же самое. Ты приходишь к этим ребятам, они пьют свои лексические растворы и могут у тебя на глазах прочесть тысячу слов в минуту! Но главное, они ничего не делают! Они просто читают о том, как надо что-то делать. А это болезнь.

Майа неохотно поднялась. От долгого стояния и примерок у нее устали ноги, отекли ступни. Принимать позы и удерживать их оказалось куда утомительнее, чем она себе представляла.

— Что же, сейчас слишком поздно, и сейчас, ночью, мы не можем вернуть вещи. Ты знаешь какое-нибудь безопасное место, где можно оставить на ночь всю эту рухлядь? Где ты живешь?

— Вряд ли у меня можно что-то спрятать.

— Значит, ты по-прежнему живешь на дереве?

Бретт обиделась.

— Нет, просто я не думаю, что мой дом подходит для этого, вот и все.

— Но я тоже не могу перевезти это ужасное хламье в свой дорогой отель. Меня там ни одна собака не пропустит. — Майа поправила свои локоны. Ей нравился ее новый темный парик. Он был намного лучше настоящих волос. — Куда же нам податься с этим чертовым оборудованием в два часа ночи?

— Я знаю одно отличное место, — проговорила Бретт. — Но наверное, туда вас не возьму.

Друзья Бретт проснулись в три часа ночи, потому что привыкли много пить крепких растворов. Их было шестеро, они жили в сыром подвале на Трастевере, загаженном так, будто в нем обитало тридцать поколений наркоманов.

В 2090-х годах у наркоманов появились совершенно новые пути в сверкающие лабиринты искусственного рая. Общество запрещало любые продающиеся на рынке или незаконные наркотики, но с помощью умело смешанных растворов и правильно подобранных биохимических рецептов вы могли изготовить какие угодно наркотики в количествах, достаточных для того, чтобы вы и ваши друзья, явившиеся к вам на вечерок, отправились на тот свет. Общество научилось скрывать производство наркотиков и их потребление от полиции. И удовлетворилось тем, что медицинские услуги не оказывались людям, которые добровольно вгоняли себя в могилу.

Эта ситуация, как и другие запутанные общественные установления, была разработана до мельчайших подробностей. Вредные и ядовитые смеси, которые губили вашу печень или разрывали ваше сердце, наносили несомненный ущерб человечеству и надеждам на будущее, поэтому их потребление каралось суровыми медицинскими штрафами. К микроскопическим дозам наркотиков, лишь слегка искажавшим взгляд на мир и в очень малой степени влиявшим на обмен веществ, не причинявшим особого вреда здоровью, в общем-то относились вполне терпимо. Государства сами производили наркотики, то есть представляли собой общество, пропитанное наркотиками. Государственные чины не верили в сказки о естественном и свободном существовании наркотиков. В нейрохимической битве со старческим слабоумием большие и важные сегменты общественной жизни отводились населению, способному жить и голосовать в постоянно меняющихся государственных структурах.

Майа, или, скорее, Миа, сталкивалась с наркоманами и прежде. Ее всегда поражала их вежливость. Наркоманы обладали прирожденным и каким-то нездешним благородством, связанным с их полным безразличием к повседневным нуждам и стремлениям. Она еще не встречала наркомана, который отказался бы представить своих друзей. Кроме того, стиль их жизни был характерен удивительной открытостью. Наркоманы все делили поровну: шприцы, таблетки, кровати, вилки, расчески, зубные щетки, еду и, конечно, свои наркотики. Наркоманы во всем мире носили одинаковые, крупной вязки джемперы — это был интернациональный признак масонов от наркомании.

Поскольку им разрешали снабжать всех желающих любыми дозами, которые только можно было изготовить, современные наркоманы совсем не отличались жестокостью. Им не хотелось, чтобы их жалели, да они этого и не позволяли. Однако каждый из них хоть раз да покушался на самоубийство.

Многие наркоманы с редким поэтическим красноречием рассуждали об удовольствии, которое доставляли химические процессы. Самые независимые и образованные наркоманы, как правило, быстрее прочих губили себя, подходя к опасной черте. Наркоманы были единственными людьми в современном мире, кто по-настоящему выглядел больным. Воспаленная кожа, кариес, выпадение волос, грибковые и венерические заболевания, вследствие чего постоянный зуд, насморк, кашель, налитые кровью глаза. В мире насчитывался не один миллион престарелых людей со всеми типичными болезнями преклонного возраста, но только наркоманы вернулись назад, в двадцатый век с его пренебрежением к нормам личной гигиены.

Наркоманы — мужчина и две женщины — поздоровались с Бретт и Майей. В подвале было еще двое мужчин, но они давно отключились и мирно спали в гамаках. Наркоманы равнодушно отнеслись к принесенной Бретт груде вещей и, проявив трогательное внимание, отыскали потрепанное одеяло, чтобы прикрыть им всю эту рухлядь. Затем один из них вернулся к своему привычному, беспокоящему других занятию — стал читать вслух отрывки из Тибетской Книги Мертвых в английском переводе. Он уже дошел до двухсот двенадцатой страницы. Две женщины небольшого роста разразились громогласным одобрительным хохотом и задумчиво почесывали пальцы на ногах.

Майа и Бретт уселись вместе в одном гамаке. Кое-где он был испачкан кровью, от него дурно пахло, но когда-то это был крепко сработанный гамак, да и сейчас он был чище, чем пол в этом притоне.