В прекрасном городе Шуе, кроме двух извозчиков, оказался один вполне приличный постоялый двор. Когда наша процессия остановилась перед его крыльцом, навстречу вышел рослый, сытый мужчина с сонным лицом.

— Малый, у тебя есть хорошая комната? Нужно устроить… — заговорил с хозяином Полибин, но не успел сказать кого. Я шустро выскочил из пролетки, и слова застряли у него на кончике языка.

— Можно и устроить, — лениво сообщил хозяин. — Коли господин хороший, почему и не устроить.

Я, не глядя на спутников, легко взбежал на крыльцо и прошел внутрь. Они объявились минут через пять: видимо, все это время приходили в себя.

— Елизавета Федоровна, — шепотом сказал Александр, — зачем этот маскарад! Вам не удастся скрыться. С первого взгляда видно, что вы женщина!

Жизнь в Шуе, оказалась размеренной и такой скучной, что впору было запить. Офицеры отправились в действующую армию, которая собирала силы в Италии для антифранцузского похода в Швейцарию через Альпы. Я по картине Василия Сурикова «Переход Суворова через Альпы» представлял, что ждет в недалеком будущем артиллеристов, поэтому посоветовал Полибину перед началом кампании запастись теплой одеждой и продовольствием.

Александр удивился такому странному наставлению, и пришлось отговориться, что мне приснился пророческий сон, как они с Семидольным, замерзшие и голодные, лезут по ледяным кручам. Этим мое вмешательство в мировую историю и ограничилось.

Знакомых в городе у меня не было, общение ограничивалось перебранками с персоналом постоялого двора и никчемными разговорами со случайными собутыльниками, когда от скуки я забредал в местную ресторацию. Главным для меня было раздобыть новые документы, чтобы можно было, наконец, отсюда уехать.

Я пытался завести связи с местным бомондом, чтобы выйти на продажных чиновников. Однако и город, и его обитатели пребывали в такой провинциальной сонной одури, что никого не интересовали ни взятки, ни прочие радости, связанные с деньгами и прожиганием жизни.

Чиновники по вечерам пили в своем кругу, «на запись», до получения жалования, и не соглашались на мои призывы «плясать голыми при луне», как это делали советские руководители по рассказу бессмертного водителя «Антилопы Гну».

К монастырским воротам я боялся даже приближаться, чтобы не подставить Алю, и проводил время в прогулках по пустынным улочкам маленького городка и посещениям культурных точек вроде церквей и рынка.

Я как-то собрался съездить во Владимир поклониться иконе Владимирской Богоматери. Однако к моему стыду выяснилось, что она с XIV века находится в Москве, в Успенском соборе.

Как-то раз, гуляя по рыночной площади, я обратил внимание на деревенского парнишку, выделявшегося своим растерянным видом в городской толкучке. Одет паренек был в новую красную рубаху, синие портки, на ногах красовались тяжелые, не по сезону, смазные сапоги.

Парнишка заворожено смотрел на лоток со сладостями, и, видимо, это его остолбенелое состояние зацепило мой взгляд.

У меня было не так много знакомцев в крестьянской среде, чтобы искать среди них приятелей, но у паренька было такое наивное, знакомое лицо, что я сразу его вспомнил. Он был сыном старосты из имения моего предка, Захаркина. Мы познакомились с ним, когда я, перейдя границу времени, блуждал по непонятной земле и столкнулся на пойменном лугу с косарями. По наказу отца мальчик проводил меня до помещичьего дома и получил в презент жевательную резинку.

Я окликнул паренька:

— Тебя, кажись, Архипкой кличут?

Подросток недоуменно посмотрел на меня и, уяснив, что я обращаюсь именно к нему, подтвердил.

— Ну.

— Из Захаркина?

— А ты меня откель знаешь? — с подозрением поинтересовался он, видимо напуганный предупреждениями о городских жиганах.

— А я братца вашего барина казачок, — нахально соврал я, не отвечая на его вопрос.

— Это какого такого братца? — продолжал сомневаться он.

— Алексея Григорьевича, того, что тебе сладкую смолку подарил.

Лицо мальчика расплылось в улыбке.

— Знаю Алексей Григорьича, хороший барин, добрый. А сам он где?

— Он по делам уехал, а мне велел самому в Захаркино добираться.

— Так поехали с нами. Мы завтрева возвертаться будем, — по-простецки предложил Архипка.

— Да, ну! — обрадовался я. — Так-таки, завтрева!

— В точности завтрева. Мы в Шую, — он с удовольствием выговорил заковыристое название, — лен привозили продавать, а завтрева обратнова едем. Пошли, я тебя нашему приказчику предоставлю.

— Пошли, — согласился я. — А ты чего здесь высматривал?

— Да вона, — смущенно кивнул на сладости Архип, — я ентова у себя в деревне отродясь не видел.

— Ну, такого добра в городе много, хочешь, угощу?

— Не, — засмущался он, — они денег стоят.

— Мне Алексей Григорьевич деньги оставил и наказал, коли, тебя встречу, чтобы непременно конфектов купил.

— Право?! — раскрыл он от удивления рот. — А почем он знал, что ты меня встретишь?

— Видать, откуда-то знал. Не наше дело в барские затеи мешаться, — сказал я и купил ему несколько «конфектов» самой заковыристой формы.

Архип окончательно засмущался, но против подарка не устоял.

Мы отправились на постоялый двор, в котором остановились захаркинские крестьяне. По дороге парнишка, уже как своему, рассказывал не интересные мне деревенские новости и благоговейно облизывал копеечный леденец.

— А кличут-то тебя как? — запоздало поинтересовался он.

— Абдулкой, — машинально назвал я первое пришедшее в голову татарское имя, потом поправился для простоты восприятия. — Можно и Сашкой звать.

— Ну, Сашка, так Сашка, — обрадовался мальчик, которому татарское имя было слишком непривычно.

Постоялый двор оказался из самых дешевых. Обозные крестьяне сидели за общим столом и пили слегка подкрашенную горячую воду, — входящий в моду чай. Кое-кого я помнил в лицо, приказчик же был мне не знаком.

Я поклонился честной компании и пожелал «хлеба-соли». Мужики меня внимательно осмотрели и только после этого вежливо поблагодарили.

— Ты кто есть такой? — спросил приказчик, как самый главный в группе.

Вместо меня ответил Архипка:

— Это барина нашего, Сашка, братца Лексея Григорьича, казачок.

— Какой такой казачок? — не понял приказчик.

— Я слуга брата вашего барина, Алексея Григорьевича, — перевел я на понятный язык рекомендацию парнишки. — Архип мне сказал, что вы возвращаетесь в Захаркино. И мне нужно туда же, с письмом к Антону Ивановичу.

Имя отчество помещика произвело на приказчика впечатление, и настороженность на его лице исчезла,