– Да что он в тебе нашел? Кошмар, сало ходячее! Извращенец! Я бы еще поняла, если бы этот кобель променял меня на фотомодель или на школьницу, а тут такое чудовище! Да я бы удавилась на твоем месте!

Маруся, решив, что если эта неизвестно откуда сбежавшая мадам немедленно удавится, то это ее вполне устроит, вслух хамить не стала, а, осторожно выставив перед собой руки, спросила:

– Вы по какому вопросу?

– По личному! – голосила безумная, пытаясь ткнуть Марусю крошечным зонтиком. – По самому что ни на есть личному!

Через стеклянную дверь за поединком с интересом наблюдал охранник.

«Уволю», – мстительно подумала Маруся, уступая натиску скачущей тетки и пятясь от спасительного входа. Из окон торчали головы любопытных сотрудников.

Кто-то схватил Марусю за локоть. Вскрикнув, она шарахнулась в сторону.

– Марина Игоревна, что здесь происходит? – раздался голос любимого директора.

– Ой, Вадим Сергеевич, да что же это такое! Сумасшедшая какая-то набросилась, а охранник сидит, как пень, и даже не выходит. Мне на работу не попасть, – спихнула на него решение проблемы перепуганная Маруся.

– Добрый день! – попытался вступить в переговоры шеф.

– А, еще один! Да у вас тут гнездо! Бордель, вертеп…

– Сударыня. – Он отпихнул от лица зонтик, которым тетка метила ему в глаз. – Вы вынуждаете меня пойти на крайние меры. Что вы себе позволяете в общественном месте?

– Я всю жизнь с ним прожила! Да кем он был тридцать лет назад?! Ноль, ничтожество. Я его кормила, работала… А теперь? Все, в тираж меня? Мне пятьдесят два года, – вдруг зарыдала она. – Ходят тут всякие толстомясые! Молодая ты! – вдруг набросилась тетка на Марусю. – Ну и что? На все готовое захотела? Не получишь! Убью, гадину! А потом тебя, подлеца! – погрозила она кулаком куда-то в окна.

Из дверей офиса выскочил Георгий Константинович и, смешно переваливаясь, засеменил к ним.

«Еще не хватало, – испугалась Маруся. – Сейчас этот престарелый Ромео устроит тут корриду. Заступник нашелся! Надо прикрывать балаган».

Но адвокат повел себя неожиданно. Схватив орущую женщину за руку, он умоляюще залопотал:

– Жулечка! Ну что ты… Ну зачем ты… Что за фантазии! Как ты могла подумать? Ты ставишь меня в глупое положение перед сотрудниками.

– Да? А тебе рассказать, в какое положение ты меня поставил? Знаешь, как оно называется?

– Не надо!

– Не на-а-адо?

«Жена, – дошло до Маруси. – У этого виаграеда еще и супружница имеется. И об этом все знали, не зря же охранник не влезал в разборки. Ну, я опять в луже!»

– Вы что? – возмутилась она. – Это клевета! Георгий Константинович как специалист вам объяснит, что я могу в суд на вас подать! У меня жених есть! Вы меня оскорбляете!

– Нас с Мариной Игоревной связывают исключительно деловые отношения, – поддакнул адвокат.

– А «Виагру» ты для кого покупал? – поперла на него Жулечка.

– Сюрприз тебе хотел сделать, – проблеял припертый к стене муж.

– Чего ж не сделал? Раньше сожрал?

– Нет, – обрадовался он. – В ящике лежит. Могу показать!

– Покажи!

Злобно толкая низкорослого толстяка в спину, Жулечка двинулась в сторону офиса. Открыв двери, она смерила Марусю ледяным взглядом и процедила:

– А к нашей беседе, милочка, мы еще вернемся.

«Надеюсь, у нас не будет темы для разговора», – подумала Маруся и побрела за Вадимом Сергеевичем.

Захлопали окна, сотрудники вернулись на рабочие места.

– Нет, ну ты представляешь? Даже с этим стариком и то ничего не вышло! – Маруся сердито гремела тарелками, разбрызгивая воду. Дина меланхолично пережевывала еще теплое песочное печенье. – Не понимаю: откуда она узнала?

– Да сядь ты! Я не могу разговаривать с твоей спиной, – сказала Дина, отправив в рот последнюю печенюшку. – Марин, не пора ли взяться за ум и заняться фигурой? Один раз у тебя получилось.

– Как ты это представляешь? Я вечером не то что упражнения делать не могу, я перед телевизором еле сижу.

– А ты не сиди, ты встань и маши ногами, приседай.

– Ну хватит, мне не двадцать лет. Не верну я себе фигуру никакими приседаниями.

– Можно сделать операцию, – пробормотала Динуля, глядя я окно.

– Усыпить меня, чтоб не мучилась? – раздраженно пошутила Маруся, грохнув чайник на плиту.

– Жир отсосать, кожу подтянуть, будешь как новенькая.

– Конечно! Как штопаный носок.

– Клиника хорошая есть. Я не настаиваю, а предлагаю.

– Предлагает она, – шмыгнула носом Маруся. – Вся жизнь под откос. За что мне это? Девчонки хихикают, мужики не смотрят. А я хочу, как все! В кино по выходным, по-семейному. На дачу! В гости! Куда ни придешь, вечно сватать начинают: молодая, красивая, обеспеченная. А женихи не знают, как от меня сбежать!

– Вот и похудей хирургическим путем. Дорого и быстро. Что у тебя, денег на эту ерунду не хватит?

– Не в деньгах дело. Не верю я.

– А ты поверь, – оживилась подруга. – Я тебя к такому доктору сведу. Гений скальпеля.

– Ага, виртуоз пилы и топора. Он что, мужик?

– Почему? Женщина. У тебя комплекс?

– Нет у меня ни комплексов, ни счастья в личной жизни, ни перспектив.

Через несколько дней Динуля волокла слегка упиравшуюся Марусю по нежно-кремовому кафелю дорогущей клиники.

– Еле уговорила врача. Не вздумай удрать. Сейчас! – Она сунула голову в дверь. – Добрый вечер, а мы к вам. Можно? Давай! – толкнула она Марусю в ослепительно-белый кабинет.

Сама Дина осталась в коридоре. Оглядевшись, Маруся поняла, что никаких унизительных осмотров с раздеванием не будет. Кабинет немедицинский: никаких железяк, смотровых кушеток и прочих атрибутов.

– Присаживайтесь, – ласково сказал доктор, быстро писавший что-то, сидя к ней спиной.

«Мужик все-таки», – расстроилась Маруся. Рассказывать про свои проблемы женщине было бы проще.

Врач крутанулся на кресле и внимательно посмотрел на устраивавшуюся на диванчике пациентку.

– На что жалуемся?

– Ты?! – оторопела Маруся.

На нее смотрел Стас. Слегка изменившийся, с темными кругами под глазами, с небольшими плавными залысинами на высоком лбу. Она покраснела и выпалила:

– Это что, нарочно? Вы с Динкой специально подстроили?

– Специально, – кивнул он. – Нарочно. Выслушай меня! – крикнул он Марусе, рванувшей к выходу. – Дверь закрыта, ее можно только сломать.

– Я сломаю, не сомневайся! – прорычала она, колотя ногой по тонированному дубу.