– Нет. – Джесс уставился на нее, пока она не пожала плечами и не отпустила его руку. – Иди. Подожди снаружи.

Морган вышла из палатки, и Джесс тут же засомневался, справится ли он. Он уже чувствовал себя лучше, однако путь сюда отнял у него немало сил. «Соберись», – сказал он себе. Он буквально слышал голос своего отца, разносящийся эхом в мыслях: «Заботься о себе сам, не рассчитывай на чью-либо помощь. Только так можно оставаться сильным».

Итак, Джесс справился. Каким-то чудом. Не самый приятный опыт и далеко не безболезненный, однако чувство контроля над своим телом, после того как еще недавно он ощущал себя совершенно беспомощным, уже было большим достижением. Джесс вышел и рассчитывал увидеть Морган, поджидающую его снаружи.

Однако ее не было видно поблизости.

По лагерю сновало много народу, уэльские солдаты в униформе прогуливались между палатками, а телеги с оружием возили по грязи тут и там, однако никто бы не смог так ловко укрыться здесь. На Морган были библиотечные рубашка и штаны золотого цвета, а также огромные черные ботинки. Ее было бы видно на фоне цветов уэльской формы.

«Следить за ней не входит в мои обязанности, – сказал себе Джесс. – Тем более на ней браслет, с помощью которого ее легко можно отследить. Если она снова попытается сбежать, ее найдут и без моей помощи».

Вполне убедительный довод, однако Джесс вздохнул и, прихрамывая, поплелся ее искать.

Она не успела уйти далеко, и Джесс нашел ее, когда завернул за угол туалетной палатки. Она стояла неподвижно и смотрела куда-то вдаль.

– Дальше мне уходить нельзя, – сказала она.

– Что ты делаешь?

Она не ответила. Джесс проследил за ее взглядом и сначала заметил темный дым, поднимавшийся от земли в том месте, где начинался Оксфорд. Стены разрушили, вместо них валялись каменные обломки, и языки пламени еще кое-где вились под свинцовым небом. Теперь никто не кричал. Стояла пугающая тишина.

Затем внимание Джесса привлек уэльский отряд за обломками стен. Они что-то грузили на свои телеги. Джесс ничего не сказал, Морган тоже промолчала. И в тишине они наблюдали, как телеги скрипят и перемешивают своими колесами грязь, проезжая мимо них.

Телеги оказались нагружены мертвыми. Не убитыми уэльскими солдатами, потому что ни на одном теле не было униформы. Это были погибшие горожане, которых везли в могилу.

– Я не знаю, где мой отец, – негромко произнесла Морган. – И, даже если он умер, я никогда не узнаю точно.

Она развернулась и направилась к палатке. Джесс последовал за ней. На этот раз она не стала его поддерживать, и он запыхался и весь покрылся потом, пока пытался ее нагнать. Когда Джесс поскользнулся и чуть было не упал лицом в грязь, Морган все-таки схватила его за руку и помогла поймать равновесие. Джесс ничего ей не сказал. Она тоже по-прежнему молчала, и в полной тишине они дошли до своей палатки.

– Ты не говоришь мне слов сочувствия, – сказала наконец Морган.

Джесс поднял глаза и осознал, что она смотрит прямо на него. Ее пронзительный взгляд, сфокусированный прямо на нем, был как удар молнии. Она могла бы одолеть этим взглядом самого профессора Вульфа.

– Что?

– Большинство людей посочувствовали бы мне. Сказали бы, что им жаль мой дом. Ты не сказал. Почему же?

Джесс легонько пожал плечами. Но даже это простое движение вызвало у него боль в боку.

– А какой в этом смысл? – спросил он. – Если я буду тебе сочувствовать, тебе станет лучше?

– Нет, – ответила она и моргнула, чтобы смахнуть слезы. – Ничего не поможет мне сейчас почувствовать себя лучше. Но спасибо, что не стал врать и притворяться, что тебе не все равно.

– Я не говорил, что мне все равно.

Оставив Морган думать над его словами, он зашел внутрь и наконец с облегчением рухнул на кровать.

* * *

В тот день Морган больше ничего ему не сказала. Она молчала, когда другие студенты пришли помочь Джессу добраться до общественного тента уэльсцев, где Джессу впервые посчастливилось нормально поесть – еда оказалась безвкусной, но все равно это было лучше, чем гадкий бульон, который ему давали последние несколько дней. И было приятно просто сидеть за столом со своими друзьями. Все молчали, и Джесс прекрасно понимал, что для беззаботных шуток время неподходящее, по крайней мере сейчас. Все до сих пор еще залечивали свои раны.

Халила и Дарио держались за руки.

Профессор Вульф с капитаном Санти сидели за другим столом и о чем-то беседовали. Судя по всему, тема была серьезной.

Джесс чувствовал себя оторванным от других, хотя и сидел прямо в середине их группы. Всему виной недавно пережитое, решил он. Еще не до конца выздоровел. Невольно он постоянно косился на Морган. Ей либо удастся ускользнуть до того, как они отправятся в Лондон, либо же ее уведут в Железную башню, когда они доберутся до Александрии. Теперь Вульф не станет ее защищать.

«Я могу попросить Брендана помочь ей скрыться. Посадить ее на корабль и отправить куда-нибудь подальше от всего этого. Может, в Америку». Джесс задумался, что за подобную услугу потребует его брат, но в итоге решил, что это не имеет значения.

Внезапно профессор Вульф кивнул в ответ на какие-то слова капитана Санти, а затем резко поднялся. Он неспешно подошел к их общему столу. Смех и разговоры всех студентов тут же полностью стихли.

– Я хотел лишь сказать вам, что вы отлично справились. Все вы. – Вульф колебался мгновение, но потом его взгляд остановился на Джессе, и он продолжил: – И я также хочу, чтобы вы кое-что четко для себя уяснили. Вы все видели жестокую иллюстрацию ответа на вопрос, почему данная работа может быть сложной и опасной. Мы не можем увести из города никого – ребенка, члена семьи, никого. Как только мы перестанем придерживаться нейтралитета, мы окажемся мертвы. У нас не было выбора, оставить ли ребенка, которого взял Брайтвелл.

– Получается, вы поступили так из благородных побуждений, – сказал Джесс. – Верно?

– Я поступил так, чтобы спасти нас всех, – ответил профессор Вульф. – Чтобы сохранить традиции и нейтралитет Библиотеки.

– Нейтралитет? Они пытались нас убить в Оксфорде!

– Когда люди в отчаянии, они идут на отчаянные поступки. Ты не можешь быть одним из них. Ты должен быть лучше.

– Вы хотели, чтобы я оставил ребенка в грязи, где тот бы просто-напросто утонул, – сказал Джесс. – Я бы не стал применять к этому слово «лучше». Факт того, что вы поменяли свое решение, не поможет мне обо всем забыть.

Профессор Вульф в течение долгих нескольких секунд смотрел Джессу прямо в глаза, а затем развернулся и снова занял свое месте рядом с Санти.

Все остальные уставились на Джесса, у каждого на лице застыл разного рода испуг. Халила наклонилась ближе к нему начал было:

– Джесс…