– Не думал, что в политике учитывают любовь!

– В большой политике учитывают все! – сказал Хорхе. – Главное, опереться на нужных людей. Мне понравился Рей. А тебе?

– Очень! – сказал Сергей.

– Вот и отлично! Завтра навестишь голубков и предложишь маркизу свои услуги. На него ведь свалится куча забот. Венчание, наряды, свадьба… Шепнешь Рею, что ты с Земли, ему будет интересно пообщаться. Я хотел бы, чтоб вы подружились. Согласен?

Сергей кивнул.

– Ладно… – Канцлер потер руки. – Не пора ли перекусить?

Он взял со стола бронзовый колокольчик и позвонил. Дверь распахнулась, и в кабинет вошла девушка в строгом платье и накрахмаленном чепце.

– Слушаю, милорд! – сказала, поклонившись.

– Леа? – удивился Хорхе. – А где Гуго?

– У него заболела жена, и я вызвалась подменить, – ответила Леа, бросив на Сергея пристальный взгляд. При этом она покраснела.

– Раз так, накорми нас! – распорядился канцлер.

Леа исчезла, но очень скоро вернулась. За ней следовали слуги с подносами. В считаные мгновения стол был накрыт. Леа, отослав слуг, сама наполнила кубки канцлера и его помощника. При этом почему-то уделив внимания больше Сергею. Она даже коснулась его плеча грудью, заставив графа смутиться.

– Глаз с тебя не сводит! – усмехнулся Хорхе, после того как Леа ушла. – Я заметил странную вещь. Стоило тебе появиться, как жена Гуго стала много болеть. Удивительно, не правда ли?

Сергей торопливо схватил кубок и осушил. Канцлер последовал его примеру. Мужчины набросились на еду, и некоторое время за столом было слышно сопение и хруст разгрызаемых костей.

– Боже, как вкусно! – сказал Сергей, бросая на блюдо обгрызенное крылышко. – Никак не привыкну. После Земли…

– Хорошо, что там этого не знают, – кивнул Хорхе. – Не то повадились бы с экскурсиями. Здесь все настоящее, Сережа. Еда, вино, любовь. И смерть… Ты принял решение?

– Да! – ответил Сергей. – Вчера отправил заявление по кому. Остаюсь!

– За это следует выпить! – Хорхе наполнил бокалы. – За тебя, наблюдатель!

– Благодарю, милорд! – поклонился Сергей.

– Осталось окончательно натурализоваться, – сказал Хорхе, ставя кубок. – Благородные господа не живут в одиночестве, это вызывает недоумение. Нужна женщина. Тебе нравится Леа?

Сергей закашлялся.

– Красивая девушка, – продолжил Хорхе, сделав вид, что не заметил. – Умна, образованна, расторопна. Из нее выйдет чудная машери.

– Кто? – удивился Сергей.

– Официальная наложница. Любовница и экономка в одном лице. В империи это обычное дело.

– Но… – замялся Сергей. – Почему не жениться?

– Брак с простолюдинкой ставит крест на карьере дворянина. Ты должен двигаться по лестнице. К тому же семья – средство давления. Жену и детей можно взять заложниками, пригрозить их убить. Машери с ее потомством не считаются ценностью. Поэтому у наблюдателей нет жен.

– И все-таки непорядочно, – пробормотал Сергей.

– Ты плохо знаешь местные реалии. Отец Леа, Блез, работал писцом в канцелярии, пока не ослаб глазами. Он бедствует, на приданое дочке не скопил. Леа красива, но без приданого на достойный брак рассчитывать не может. Выйдет за бедняка. Ей придется много работать, сносить побои мужа, рожать каждый год. К тридцати годам она останется без зубов, к сорока умрет. Блез не хочет Леа такой судьбы. Он научил ее читать и писать, умению прислуживать и вести дом. Машери – управительница, а не служанка, у нее высокий статус. С ней заключают контракт, гарантируют высокое жалованье. Если мужчина не станет платить, машери подаст в суд и взыщет плату до последнего су. Машери – почтенные дамы. Их дети получают имя отца, только без приставки «де», и считаются наполовину дворянами. Их берут на государственную службу, принимают в университеты. «Дети любви», так их зовут, охотно учатся – для них это путь к карьере. Многие со временем выбиваются в дворяне. Стать машери – мечта многих девушек и их родителей. Поэтому Блез упросил меня взять дочь к себе. Питал надежду, что я заинтересуюсь ею, – Хорхе усмехнулся, – только я стар для такой козочки. Мне шестьдесят два, а Леа – семнадцать. К тому же она втрескалась в одного графа.

Сергей покраснел.

– Она согласится? – спросил, придя в себя.

– А мы спросим! – хмыкнул Хорхе и позвонил в колокольчик.

Леа явилась мгновенно, видимо, стояла за дверью.

– Подойди! – сказал канцлер.

Леа приблизилась, не забыв бросить взгляд на Сергея. Тот потупился.

– Граф просит меня узнать, – продолжил Хорхе, – согласна ли ты стать его машери?

– Ой! – Девушка прижала ладошки к запунцовевшим щекам.

– Ну? – поторопил Хорхе.

– Милорд!

Леа метнулась к Хорхе и, упав на колени, принялась целовать его руку.

– Но-но! – Канцлер потрепал ее по щеке. – Вставай! Вот! – Он вытащил из кармана кошелек и вложил его в руку девушки. – Задаток. Завтра подпишем контракт. Беги, порадуй отца! Слуги сами приберут.

Леа вскочила и вихрем умчалась прочь.

– Приятно делать людей счастливыми! – вздохнул канцлер, проводив ее взглядом. – Вот что скажу тебе, Сережа! На этой планете мы чужаки. Много знающие и умеющие, но другие. Мы по-иному смотрим на мир, на отношения между людьми. Местные это замечают. Когда мы раскрываемся в чувствах, на нас смотрят, как на богов. Упаси тебя Господь поверить в это! Каждый раз, когда увидишь такой взгляд, повторяй мысленно: «Я не Бог!» Понял?

Сергей кивнул.

– А сейчас давай обсудим планы на завтра…

Обсуждение затянулось. Смеркалось, когда Сергей выбрался, наконец, из дворца. Шагнув на ступени парадной лестницы, он вздохнул. Хорхе прав: здесь он чужак. Его никто не ждет, даже слуга. Тот просек, что хозяин добр, и впал в непреходящую лень. Пьянствует, забывая о своих обязанностях. В доме не убирали, наверное, тысячу лет, комнаты заросли пылью и мусором. Слугу следовало прогнать, но Сергей все не решался.

– Господин?

Метнувшаяся от стены тень заставила Сергея вздрогнуть.

– Леа? – удивился он. – Тебя же послали к отцу!

– Я побывала дома, – сказала девушка. – Отдала деньги, все рассказала. Батюшка счастлив, он благословил меня. Я подумала… Если милорд дал слово, зачем ждать?

Она смотрела на него робко и пугливо. «Да она боится, что я передумаю!» – догадался Сергей. Он улыбнулся и взял ее за руку.

– Идем!

К дому они шагали рядом. Леа семенила, время от времени робко поглядывая на графа, но Сергей, погрузившись в чувства, не замечал этих взглядов. Ему было хорошо и радостно. В себя он пришел только у дверей дома. Шагнув за порог, изумленно замер. На стенах горели масляные лампы, прихожая сияла чистой.