– Не сегодня, – отвечает он. Он садится на самом краю нашего мешка, большая часть его тела оказывается на усыпанной отходами земле. Его руки все порезах от шипов, а голос хриплый, наверное, из-за выхлопных газов на шоссе.

– Вы не ходили в полицию? – спрашивает Пари Ваджид-Бхая. – Они не могут продолжать держать Тарик-Бхая в тюрьме, раз этого человека, – она показывает на оцепление, – поймали с поличным.

– Говорят, это займет какое-то время. Но Тарик-Бхая освободят, я уверен. – Голос у Ваджид-Бхая радостный, хотя он старается сделать лицо бесстрастным. Острый камень катится вниз по моему горлу.

Прадхан возвращается на свалку. Разговаривает с полицией. Затем хлопает в ладоши, чтобы мы знали, что он будет произносить речь.

– Варун и его жена будут доставлены в полицейский участок, – говорит он. – Они отказываются говорить, а полиция не нашла ничего на свалке.

– Они что, не могут привезти прожекторы и продолжить работу ночью? – спрашивает папа Чандни.

– Они вернутся завтра, – говорит прадхан. – Вы же видели, как неустанно Эшвар – мой сын – работал сегодня ради вас. Я тоже сделал все, что мог. Помните пуджу, которую я организовал? На наши молитвы потихоньку отвечают.

– Но наши дети, – говорит аббу Кабира-Хадифы. – Моя жена, она скоро родит, она не сможет выдержать такого напряжения.

– А как насчет Руну? – спрашивает Папа.

– Полиция должна завершить формальности возбуждения дела против Варуна и его жены, – говорит прадхан. – Есть определенные процедуры, которым нужно следовать. Позвольте им делать свою работу.

– Если бы они делали свою работу, мы бы не оказались здесь сегодня, – говорит какой-то мужчина.

– Так давайте не будем противодействовать полиции, – говорит прадхан. – Я лично пойду в участок и проверю, все ли они делают правильно.

– Дуттарам говорил, что Борец работал в высотке. Помнишь, как она называлась? – спрашивает меня Фаиз.

– «Золотые ворота», – говорю я.

– Может, он запер Руну-Диди в этом здании, – говорит Фаиз.

– Его леди-босс не позволила бы ему сделать это, – говорю я, но потом думаю про плохих леди-боссов, которых видел в «Полицейском патруле». Я полный тупица, что забыл о такой важной вещи. Как я мог забыть? Наверное, я схожу с ума. Не могу ясно додумать ни одну мысль.

Я рассказываю Папе и Ма о хайфай-квартире. Фаиз говорит, что иногда квартиры стоят пустые целую вечность, потому что хайфай-люди живут за границей или в другом городе и приезжают только изредка. Ма говорит, что это правда. Папа повторяет все прадхану и Четвертаку, которые готовятся уйти.

– Мы должны туда пойти, – говорит Папа.

– Нам нельзя ждать, – говорит Ма. – Моя дочь может быть там прямо сейчас.

– В этом здании живут только очень уважаемые люди, – говорит прадхан, он выглядит раздраженным. – Я уверен, они даже не знают про эту басти. Не их вина, что их слугу арестовали.

– Но вы, конечно, можете попросить полицию проверить, – говорит Папа.

– «Золотые ворота» – это не тебе не чайная лавка, в которую можно зайти купить стакан чая в любое время, когда захочешь, – говорит прадхан.

Полиция заталкивает Варуна с женой в кузов фургона. Люди кричат ему оскорбления, зовут его уродом и ублюдком.

Когда полицейские машины и бульдозер уезжают, гладильщик-валла говорит:

– Они так ничего и не сказали нам про наших детей.

– Сейчас я поеду в полицейский участок, – говорит прадхан. – Поговорю с ними об этой истории с «Золотыми воротами». Я вам позвоню.

Четвертак просит одного из своих лакеев записать телефонный номер каждого. Затем они уходят.

Прошло уже почти сорок восемь часов, а мы до сих пор не знаем, где Руну-Диди.

шелестящей черноты, не считая угольных костров, светящихся оранжевым. Пари дергает меня за руку.

– Нам нужны ответы, – говорит аббу Кабира-Хадифы. – Мы должны заставить людей из «Золотых ворот» распахнуть ворота.

– Давайте покажем им, из какого мы теста, – говорит папа Аанчал, стуча в грудь.

– Вперед, – говорит Пьяница Лалу, но направляется в сторону свалки. Мама Бахадура бежит за ним и приводит обратно.

Наша длинная процессия отправляется в путь, минуя Бутылку-Бадшаха, который теперь сидит, откинувшись на троне-чарпае перед своим домом.

– Будьте осторожны, – кричит он нам вслед.

К нашей группе присоединяются незнакомцы, возможно, привлеченные гневом, звучащим в наших шагах. Наверное, их день был обычным и скучным, как мои когда-то, и теперь они хотят стать свидетелями драки, чтобы было что рассказать завтра в чайной.

За свалкой начинаются первые из хайфай-зданий, а дороги становятся широкими и ровными. Они выложены асфальтом, вдоль них высажены деревья ним и кассии. Пари и Фаиз держатся рядом со мной. Не хочу, чтобы они видели мою грусть, но я рад, что они здесь.

Стая бездомных собак лает, преследуя вражеских собак по другую сторону темной дороги. Самоса никогда бы не облаял никого вот так.

Мы достигаем съезда, который ведет к «Золотым воротам». Вдоль него стоят уличные фонари и растения, запертые в клетки. Само здание – это нагромождение кремового и желтого, а не золотого. Я представляю, как Руну-Диди прижимается лицом к окну одной из квартир, а ее дыхание оставляет туманный кружок на стекле.

Папа и другие мужчины из нашей басти разговаривают со сторожами, у которых два поста – у въездных и выездных ворот. Вокруг нас жужжат остроносые камеры видеонаблюдения. Хайфай-люди проезжают мимо шлагбаумов в своих блестящих машинах и джипах. Специальные наклейки «Золотых ворот» наклеены на их ветровые стекла, чтобы сторожа могли сразу понять, что их хозяева тут по праву.

– Как кто-то мог скрытно протащить Бахадура, Аанчал и Руну-Диди через все это? – спрашивает Пари. – От них был бы шум.

– Если бы у Варуна была машина, он мог бы спрятать их внутри, – говорит Фаиз. – Они не смотрят на задние сиденья. – Он указывает на сторожей. – Если ты живешь здесь, они знают твое лицо и впускают тебя. Но откуда у Варуна взяться машине?

Неоткуда. У него есть только велосипед. Означает ли это, что Руну-Диди здесь нет?

Папа и остальные все еще разговаривают со сторожами, их голоса и руки взмывают в воздух. Один из сторожей говорит: «Это ваше тамаша-шоу слишком затянулось, мы звоним в полицию».

– Звоните, – говорит папа Аанчал. – Думаете, нам не все равно?

Звук сирены заставляет нас обернуться. В кои-то веки полиция повсюду.

Между людьми в толпе как раз достаточно просветов, чтобы я увидел, как ботинки полицейского шагают по подъездной дорожке. Обувь коричневая, а не черная, как у констеблей, так что этот полицейский – инспектор. Мужчина, стоящий на балконе квартиры на первом этаже, снимает нас на телефон.