— Да благословенны пусть будут дни ваши, — торопливо заговорил монах, кланяясь.

— Здравствуй, чем я могу тебе помочь? — дружелюбно спросил Волков.

— Господин, все говорят, что вы поймали упыря, да…

— Упыря? — переспросил солдат. — Думаешь, это был упырь?

— Я его не видел, говорю со слов других, — произнёс монах.

— Тем более что поймал его барон фон Рютте.

— А все утверждают, что поймали вы…

— Ты разбудил меня, что бы сообщить мне об этом?

— Да нет, я пришёл сказать, что он был не один. — Быстро говорил монах, он явно торопился.

— Кто не один?

— Упырь! Он был не один!

— Не один? А сколько же их?

— Господин, я покинул монастырь без благословения аббата, я не могу вам всё объяснить сейчас и здесь, — монах молитвенно сложил руки, — умоляю, пойдёмте в монастырь, я там вам всё объясню, покажу книгу и расскажу свою историю.

Юноша говорил очень сбивчиво, волновался, заикался на каждом втором слове.

— Ну ладно, — согласился солдат, видя волнение молодого монаха, — только позавтракаю.

— Я буду в приёмном покое, — чуть не на ходу крикнул Ипполит. — Я вам там всё объясню.

Монах-лекарь Ливитус, увидев солдата, обрадовался:

— Хорошо, что вы зашли, знаю, знаю, хотите забрать у меня помощника, — отец Ливитус чуть не силой усадил солдата напротив себя, — отпущу, отпущу, раз такой герой просит.

Коннетабль хотел сказать, что просит то не он, но не стал говорить, поглядев на лицо молодого монаха. Тот стоял, переминаясь с ноги на ногу весь в нетерпении.

— Но прежде, чем вы заберете у меня брата Ипполита, я посмотрю ваше плечо. Давайте взгляну. Ипполит, не стой, помоги господину коннетаблю снять доспех, а потом и ногу посмотрим.

— Нога не беспокоит, зажила, только шрам остался, — говорил солдат, снимая доспех.

— А плечо как?

— И плечо в порядке, бывают дни, что даже не бинтую.

— Рукой шевелите? Ограничений в движении нет?

— Почти не шевелю.

— Как же не шевелите? Еще как шевелите. Тут на днях одного юного рыцаря привезли, так ему на дуэли ночью кто-то бедро проколол. Не знаете, кто его ранил?

— Мало ли в округе дуэлянтов, — философски заметил Волков.

— Да не так уж и много, — сказал монах. — А ну-ка давайте поднимем руку… А повыше… Еще… Не болит?

— Не болит, — с удивлением произнес солдат, держа левую руку вертикально вверх. — Вообще не болит.

— А в сторону, в бок, — командовал монах, — так не болит?

— Нет, — продолжал удивляться солдат, — сто лет так себя не чувствовал.

— Ну, прогресс на лицо, тугой бинт вам помог, продолжайте на ночь бинтовать с мазью, хотя мазь, в общем-то, уже и не нужна. Просто бинтуйте, и небольшие нагрузки для руки, небольшие! И никаких резких движений, слышите? Никаких дуэлей с этими молодыми разбойниками, они здоровые как кони, а на вас живого места нет. Давайте ногу.

— Нога в порядке.

— Давайте, давайте, раз пришли.

Деньги отец Ливитус брать отказался, и солдат с братом Ипполитом пошли в библиотеку. Ипполит аж подскакивал на ходу от волнения, и говорил, и говорил сбивчиво, чуть заикаясь, но Волков терпеливо слушал, уж больно интересные вещи рассказывал молодой монах:

— Вы поймали людоеда, да. Но правильно называть его девурер кадаверум, — говорил он.

— Кадавр — значит труп, — вспомнил Волков. — А что значит девурер?

— Это значит — пожиратель. Пожиратель трупов. Попросту трупоед. Простые люди называют его упырем, но это все правильно только отчасти, на самом деле истинное название этого существа: сервус мортус.

Солдат остановился. Он знал, как это переводится:

— То есть, он чей-то слуга? То есть у него есть господин?

— Трупоед никогда не бывает один. Он слуга, а значит, у него есть хозяин.

— Откуда ты это знаешь? — Волков был явно недоволен, ему не хотелось в это верить.

— В библиотеке есть книга, называется «Маллеус де криатурис».

— Молот тварей? — спросил солдат.

— Да, — удивился Ипполит. Он не ожидал, что солдат знаком с древними языками. — Так вот, в ней все описано.

— Ну, пойдем, взглянем.

Они зашли в библиотеку. Огромный зал был заставлен стеллажами с фолиантами. На входе за большим столом сидел худой, лысый монах. Брат Ипполит низко поклонился ему и сказал:

— Это господин коннетабль из Рютте.

— Я знаю, кто это, — сухо заметил монах, — а что нужно тебе?

— Мы хотим взять «Молот тварей».

— Опять? Лучше б ты так писание читал.

— Писание, брат Теодор, я знаю наизусть, — отвечал Ипполит, — а книгу «Молот тварей» я хочу показать господину коннетаблю, он недавно упыря поймал.

— Благословляю, — закончил диалог брат Теодор.

Ипполит схватил из коробки, что стояла на столе, две свечи.

— Куда? Одну свечу. — Сказал смотритель библиотеки.

— Вторая для господина коннетабля, — пояснил молодой монах.

Брат Теодор махнул на него рукой, на этот раз, благословляя безмолвно.

Ипполит стянул с полки огромную книгу, разложил ее на ближайшем пюпитре, приладил и зажег свечи, затем нашел нужное место в книге и произнес, тыча в строчки пальцем:

— Вот он.

Солдат поглядел на картинку, отдаленно, изображение трупоеда напоминало холерного мужика, которого они с бароном поймали на болоте.

— Да, — сказал солдат задумчиво, — похож.

И начал читать. Он читал долго, не все понимая, перечитывая по нескольку раз, а иногда спрашивая пояснения у монаха. Тот знал язык пращуров гораздо лучше. Дочитав главу до конца, Волков задумался, а молодой монах терпеливо ждал, не торопил, и солдат заговорил:

— Значит упыри эти, трупоеды, всего-навсего слуги?

— Да, они обращены из людей. Мертвец обращает двух-трех людей в упырей, не убивая их, и они ему служат, ловят еду, охраняют его лежбище. Сам мертвец не любит солнце, а трупоеду все равно, оно его не печёт, а охотится он ночью не из-за того что боится солнца, а из-за того, что ночью хорошо видит, а его еда — нет. А если сам хозяин сыт, то трупоед может поохотиться на себя, но для себя они людей ловят редко, но возьмет что полегче. Например, козу забьёт.

— А, может, и кабана дикого, — заметил солдат.

— Про такое я не читал.

— А я такое видел. В лежбище этого трупоеда я видел кабанью башку обглоданную, — солдат задумался. — А кто ж его хозяин и где его найти?