— Это скорее напоминает игру, — говорит Айше, воспользовавшись первым проблеском телепатии, которая проклевывается на третьем свидании.

Художники вовсе не такие симпатяги, как он ожидал, но им выдали по лазерной указке и велели рассредоточиться. В зале уже находилась пара десятков человек, которые притаились между кресел, за занавесками, за колонками, за акустическими экранами.

— Как в армии? — спросил Аднан громко, поскольку это раздражало либералов.

— Типа того, — ответила Айше.

Затем погас свет. Кто-то чужой, не Айше, скользнул мимо Аднана, и луч лазерной указки пронзил пыльные глубины кинозала, на что тут же ответили пять других лучей, и тогда Аднан понял правила. Это была дуэль на лазерных указках в темноте. Каждый выстрел может попасть в цель, но он тут же выдает ваше местоположение. Через пятнадцать минут Аднан разработал стратегию: прислушиваешься, потом высовываешь голову из-за ряда кресел, стреляешь и перемещаешься. Стреляешь и перемещаешься. Стреляешь и перемещаешься. Темнота была бархатистой, пыльной, теплой и полной, как потайные места на теле.

— Аднан.

Он направил лазер на источник шепота у ног, но потом узнал голос и снял палец со спускового крючка.

— Нравится? — шепотом спросила Айше. Паутина лазерных лучей пересекала влажное пространство кинозала.

— Еще как, — сказал он, а потом добавил: — Это похоже на рынок. Кто бы мог подумать. Ты сигналом обозначаешь свои намерения и делаешь выстрел, все понимают, где ты, и идут на тебя.

— Я бы до такого не додумалась, — проговорила Айше. — Я пришла сюда, потому что тут можно сделать вот что.

Она не отслеживала вспышки лазеров, а просто взяла и положила руку ему на бедро.

— Ну да, — Аднан притянул ее к себе.

Вот такой всегда была разница для Аднана между светлым и темным рынком. Светлый рынок — это непрекращающаяся дуэль лазерных лучей, где все подают друг другу сигналы, все реагируют, словно скворцы, порхающие между минаретами Голубой мечети или между машинами. В темноте ты спотыкаешься, различаешь лишь контуры тел, идешь ощупью, шепчешь, узнаешь, а потом обмениваешься жидкостями, сдавливая крик.

Миллиарды ежедневно проносятся через эту темную жижу, между покупателями от имени организации и продавцами, которые рискуют, что рынок почувствует, как их подводные лодки движутся против него. Но нет абсолютно темной темноты. По ночам кто-то продолжает шептаться. Аналитики запускают свои алгоритмы, выискивая статистические закономерности и признаки роста или падения цен. Скупщики акций устраивают финансовую перестрелку в темноте, чтобы понять, что могут продать, сколько и по какой цене. Кто-то применяет термодинамику, выискивая участок снижения общей энтропии темного рынка, чтобы получить свой куш.

Проект «Лебедь» — это еще большая абстракция, которая призвана прощупывать темноту скрытых пулов. Два чудовищно умных специалиста-аналитика Халук и Хилми берут за аналогию черные дыры и теорию информации. Самые скрытые из пулов, как и черные дыры, никак не проявляют свое присутствие, пока покупатель не попадает в их гравитационные поля. Они засасывают всю информацию о ценах и качестве. У черной дыры нет ни волоска, как любят шутить физики. Аднан никогда этого не понимал. Как не понимает он и уравнения квантовых полей и формулы Стивена Хокинга, которые Халук и Хилми используют, чтобы извлечь из темноты информацию по ценам. Но он восхищается. Всех сотрудников Езера убедили превозносить Халука и Хилми. Квантовая теория ценообразования просто блестящая, она заслуживает Нобелевской премии. Аднан может восхищаться ею, пока она имеет денежное выражение. И вот тут вдруг Кадир говорит, что это не так. Катастрофически не так.

— Теория дала им прекрасные данные, — говорит Кадир. — Они смогли видеть в темноте. И тут они попытались стать умнее. Решили, что могут совершать арбитражные сделки на темном рынке.

— Пытаюсь представить, какие вычислительные возможности необходимы для арбитражных сделок в режиме реального времени.

— Такие, что требуется подпись с сорокового этажа.

— Мехмет.

Мехмет Мерал, главный операционный директор. Мехмет-Завоеватель, как он сам себя любит называть. Его кабинет украшен военной атрибутикой янычар. Он проповедует военные добродетели: скорость, уверенность, дисциплинированность, мужество кавалерии сипаев. «Манда» — зовут его между собой трейдеры.

— Он специально поставил Кемаля на договоры, чтобы убедиться, что все нормально, и на какой-то момент Кемаль отвлекся, как говорят, оторвал глаза от мяча.

— Кемаль такого не сделает.

— Сделает, если мяч — это Бирюзовая площадка.

— Сволочь!

— В итоге он переложил счета проекта «Лебедь» на группу стажеров, решив, что они будут друг друга страховать. Не вышло. Они допустили маленькую ошибку, попытались скрыть ее. Одни ошибки прикрывают другие. Ну ты знаешь, как это бывает.

Иногда в маленькой, жаркой и вонючей спальне в районе Ферхатпаша Аднана будит звук в ночи. Это не рев шоссе, не шум телевизора у соседей и не крики подростков с бензоколонки. Это громкий вой, который заполняет собой весь дом и землю под ним, это бесконечный стон, словно бы Всевышний разверз все семь небес и разорвал все создания, живущие на них, на атомы. Этот звук парализует Аднана, он потеет, сердце глухо стучит в груди и не дает снова заснуть. То рвутся деньги. Сделки столь быстрые, возможности столь краткие, а цифры столь большие, что, должно быть, произошла ошибка. Давление за этой дырой такое сильное, что она способна все разрушить. Тысячи вырастут до миллионов, превращаясь в убытки, которые пошатнут целые экономики. Деньги рвутся. Когда он женился, то купил отвратительную маленькую квартирку и понял, что позорит Айше перед родными, хоть она и не говорит, и, когда она спала в дешевом пригороде на его руке вместо подушки, он слышал, как небеса трещат чуть ли не каждую ночь. Он был младшим трейдером, который заполнял формы, почти всегда куда-то бежал и не отходил от индексов ни на минуту, чтобы проверить, не совершил ли фатальной ошибки, которая поползет по небоскребу вверх, а потом разобьет его вдребезги. Аднан не может вспомнить, когда в последний раз слышал этот пронзительный звук, но понимает, что сегодня ночью точно его услышит.

— Как ты узнал?

— Он сам мне сказал. Он думал, что я подредактирую записи. Я взглянул на них. Это ужас. Он удалял убытки из балансовых отчетов, вносил их как прибыли, вписывая одни неправильные проводки поверх других, он брал деньги из маржи, чтобы проводить торги за свой счет в надежде покрыть убытки, проводил поддельные хеджи. Классика жанра. Это практически учебник.

— Вот ведь козел. Но зачем ему вообще пытаться прикрывать это все? Просто спалить ублюдков и получить свое от Мехмета-Манды! У Озера капитализация куда больше, чем двести восемьдесят миллионов.

— У Мехмета-Манды свои проблемы. Мехмет, Эрджан, Памир. Озер гниет с головы. Каждый из отделов получил завышенную оценку, в шесть раз выше нашей реальной капитализации. Мы — фикция. Это карточный домик, но обрушит башню именно «Лебедь». Памир скормит Кемаля волкам, чтобы не дать финансовому надзору инициировать расследование всей деятельности Озера в целом.