Сам С. Шарапов был одним из лидеров славянофильства — мощного философского учения, во главе которого стояли такие столпы, как И. Киреевский, Данилевский, И. Аксаков, А. Киреев, М. Черняев и многие другие. Славянофилы считали, что «преобладание на Западе материальных интересов жизни, над духовными неизбежно ведет к потере веры, социальной разобщенности, индивидуализму, противостоянию человека человеку. Чтобы спасти мир, — считали они, — Россия должна встать в центре мировой цивилизации и на основе Православия принести свет истины западным народам». «Православие через Россию, — утверждал Хомяков, — может привести к перестройке всей мировой культуры»{884}.

В первые годы XX в. английский писатель X. Беллок пишет книгу «Государство рабов», где, по словам Дж. Оруэлла, «на удивление точно предсказал происходящее в наши дни. К сожалению, ему нечего было предложить в качестве противоядия. У него все свелось к тому, что вместо рабства необходимо вернуться к мелкой собственности, хотя ясно, что такого возвращения не будет и что оно невозможно. Сегодня практически нет альтернативы коллективистскому обществу. Вопрос лишь в том, будет ли оно держаться силами добровольного сотрудничества или силой пулеметов»{885}.

Увертюрой данного направления философской мысли конца XIX — начала XX века звучал «Закат Европы» О. Шпенглера, написанный в 1918–1920 гг. Немецкий философ приходил к выводу о духовной деградации Европы и как следствие завершению ее жизненного цикла. Аналогичные чувства сквозят в размышлениях о будущем Европы и у Н. Бердяева: «Мы стоим у грани ночной эпохи. День новой истории кончается… По многим признакам наше время напоминает начало раннего средневековья. Начинаются процессы закрепощения…»{886}. Окончательно похоронным маршем европейской цивилизации гремела вышедшая в 1939 г. книга «Европа и душа Востока» В. Шубарта: «Отчаянье и кричащая боль бытия становятся основным аккордом экзистенциальной (философии)… Раздавленный, с ужасом ощущающий глубоко укоренившуюся в себе порочность, человек чувствует свое падение в ничто…»{887}.

В 1912 г. увидел свет роман Ф. Дрю «Управляющий». Действие книги происходило в 1925 г. и описывало деятельность выпускника Военной академии в Вест-Пойнте, которая приводит к государственному перевороту против деспотичного американского правительства, путем обретения контроля над Республиканской и Демократической партиями и использования их для создания социалистического единого мирового правительства, о «каком мечтал Карл Маркс». В ходе жестокой гражданской войны Дрю получает желаемый контроль и провозглашает себя «Управляющим», тоталитарным диктатором. Дрю создал Центральный банк, ввел прогрессивный подоходный налог и создал Лигу Наций. Роман Ф. Дрю «Управляющий» мог бы считаться очередной апоплексической утопией, если бы ее автором не был тот самый полковник Эдвард Хауз, будущий ближайший советник президента США В. Вильсона{888}. Последний использовал наработки Э. Хауза в своих реформах, например, реорганизовав финансовую структуру США в соответствии с тем, как она была описана в книге.

Тупик развития, в который завел общество либеральный капитализм в начале XX века, подчеркивали выводы экономистов, Дж. М. Кейнс в 1919 г.: «Очень немногие из нас понимали с твердой уверенностью чрезвычайную, необыкновенную нестабильность, затруднительность, ненадежность и временный характер экономической организации Западной Европы, которой она жила последнюю половину столетия»{889}. К окончанию Первой мировой, констатировал Кейнс, «силы XIX века, двигавшие развитием человечества, изменились и истощились. Экономические мотивы и идеалы этого поколения больше не удовлетворяют нас: мы должны найти новый путь и должны снова страдать от недомогания, и в конце в острой боли обрести новое индустриальное рождение»{890}. «Что необходимо для европейского капитализма — это найти выход в Новый Мир…»{891}. В своей статье в 1926 г. «The End of Laissez-Faire» Дж. Кейнс подверг разгромной критике «прекрасный портрет капитана промышленности, мастера-одиночки, который, как любой художник, служа себе служит и всем нам. Однако и его светлый образ меркнет. Мы все больше сомневаемся в том, что именно он приведет нас за руку в рай»{892}.

Описывая состояние английского общества в те годы, Ф. Хайек обращал внимание, на то, что в нем все более настоятельно росла потребность в планировании — экономической диктатуре. Хайек приводил пример одного из наиболее проницательных исследователей Англии Э. Халеви, который полагал, что «если сделать комбинированную фотографию лорда Ю. Перси, сэра О. Мосли и сэра С. Криппса, то… обнаружится одно общее для всех троих качество: окажется, что все они единодушно заявляют: «Мы живем среди экономического хаоса, и единственный выход из него — какой-то вид диктатуры»{893}. «Число влиятельных общественных деятелей, включение которых в «комбинированную фотографию» не изменило бы ее смысла ни на йоту, с тех пор значительно выросло», — отмечал Хайек. В Великобритании тех лет наблюдались «многочисленные признаки того, что британские лидеры все более и более привыкают описывать будущее развитие страны в терминах контролируемых монополий»{894}.

Аналогичная картина наблюдалась и по другую сторону океана. «Идеи экономического планирования, — по словам американского исследователя Р. Лоусана, — пользовались огромной популярностью в США начала 30-х гг. они отражали растущее разочарование в индивидуализме как господствующей идее американского общества». — Будущее человечества, по мнению Ф. Хайека, теперь определяли социалистические идеи: «Все наблюдаемые нами изменения ведут к всеобъемлющему централизованному управлению экономикой», «социализм вытеснил либерализм и стал доктриной, которой придерживаются сегодня большинство прогрессивных деятелей»{895}.

Вполне закономерно, что самый масштабный за всю историю современного общества кризис 1928–1930-х гг. в то время «широко воспринимался, как признак конца капитализма»{896}. За этим следовал вывод о «конце истории»{897}.

Причины конца капитализма или тупика, в который зашла либеральная идеология к концу XIX в., один из наиболее известных классиков либерализма Ф. Хайек в своей книге «Дорога к рабству» связывал с распространением в мире двух тенденций — социалистической и монополистической.

Говоря о социалистической тенденции, Ф. Хайек указывал на то, что именно она, проповедуя ненависть к либерализму, легла в основу коммунизма и фашизма: «Всякий, кто наблюдал зарождение этих движений… не мог не быть поражен количеством их лидеров… начинавших как социалисты, а закончивших как фашисты»… «преподаватели английских и американских университетов помнят, как в 30-е годы многие студенты, возвращаясь из Европы, не знали твердо, коммунисты они или фашисты, но были абсолютно убеждены, что они ненавидят западную либеральную цивилизацию»{898}. Действительно, Муссолини в 1923 г. утверждал: «В России и Италии доказано, что можно править помимо и против либеральной идеологии. Фашизм и коммунизм пребывают вне либерализма»{899}.