— Подожди! — резко оборвал сына Андрей, вслушивающийся в речь диктора информационной программы. — Ты можешь хоть немного помолчать?!

«…организованная преступность и коррупция стали общегосударственной проблемой…» — продолжал диктор.

— Андрюша, ну зачем так грубо? — возмутилась Оля. — Ребенок тебе рассказывает…

— Ну подождите же вы про роботов своих! — Андрей с негодованием вскочил со стула и повернул ручку громкости до отказа. Кухню заполнил громогласный голос диктора, отчего даже задребезжали ложки в металлической чаше с индийским орнаментом.

«…Президент России Борис Ельцин потребовал от Министерства внутренних дел и Министерства безопасности большей решительности и принятия жестких мер в борьбе с оргпреступностью и коррупцией», — завершил свое сообщение о заседании Межведомственной комиссии диктор.

Царившее за столом пару минут' назад игривое настроение мгновенно улетучилось. Сережа, надув губы, ковырял вилкой недоеденный картофельный блинчик. Дочь Нина, демонстративно отвернувшись, смотрела в окно. Жена, досадливо покачав головой, попыталась снять напряжение:

— Так что ты Сережа говоришь? Фильм интересный? А что это за роботы? Они какие, большие?

Но обида на отца уже захлестнула девятилетнего мальчика, который, казалось, готов был расплакаться. Он только покачал головой и уставился в тарелку, продолжая ковырять вилкой блин. Потом медленно встал и, повернувшись к маме, сказал:

— Я больше не хочу!

— И морс не будешь? Я только что сделала. Очень вкусный! — попробовала как-то разрядить обстановку Оля.

— Нет, — покачал головой Сережа и, выйдя из-за стола, направился в детскую комнату Оля еще раз строго посмотрела на Андрея и покачала головой, как бы говоря: «Что ты наделал! Обидел ребенка!»

Вслед за Сережей из-за стола встала дочь, которой в марте исполнилось уже тринадцать.

— Мама, я тоже не хочу больше! — Она отодвинула тарелку с недоеденными блинчиками и тоже ушла в детскую комнату. Андрей и Оля остались на кухне одни.

— Зачем ты так? — с упреком в голосе спросила Оля. — Ребенок хотел тебе рассказать, что его волнует, а ты!

— А что я? — В голосе Андрея чувствовалось сожаление от собственной несдержанности. — Я только попросил помолчать пять секунд, пока идет информационное сообщение.

— Что, очень важное, да? Настолько, что надо обидеть сына?

Андрей потупился, затем тоже отодвинул тарелку с блинчиками.

— Спасибо, наелся! — Он встал из-за стола и ушел в спальню.

— На здоровье! — холодно ответила Оля.

Так хорошо начавшийся вечер был безнадежно испорчен.

ВОСПОМИНАНИЯ: «Я не хотел тоща никого обидеть, но это все же произошло. Я — взрослый и, конечно же, мог призвать сына к тишине как-то иначе… Так, чтобы ему и всем остальным это не показалось грубым. Откуда им всем — и Сергею, и Нине, и даже Оле — было знать, насколько важным для меня было то сообщение по телевизору о заседании Межведомственной комиссии Совета безопасности по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Тоща мне казалось, я получал мощный импульс поддержки от самого Президента. Вкупе с установками Филатова и с опорой на решительных и последовательных сотрудников Министерства безопасности, таких как Вахромцев, и вправду можно было сделать реальные шаги по обузданию коррупции. Во всяком случае, мне так тоща казалось… Жаль, что многое из того, что я делал по службе, было в ущерб личной жизни и интересам семьи! Да к тому же еще все это приводило к большому нервному напряжению. Время от времени натянутая струна лопалась…» (Из воспоминаний А.П. Орлова).

* * *

Когда Оля вошла в спальню, а это была самая маленькая комната в квартире, практически вся занятая широкой двуспальной кроватью и встроенным стенным шкафом для белья и одежды, Андрей стоял у окна. Перед ним на подоконнике стояла пепельница и лежала пачка сигарет. Но курить он, видимо, не стал, так как вообще старался дома этого не делать. На работе и на улице — это, пожалуйста, а дома — ни-ни! Так было заведено давно, и Оля, которая не любила запаха дыма, была довольна тем, что в доме почти никогда не чувствовался запах сигарет.

— Андрюша, у тебя на работе что-то произошло? — Оля встала рядом с ним у окна.

— Нет. С чего ты взяла?

— Срываешься то и дело на нас. Вот Сережу обидел. Нехорошо! Если у тебя там что-то не так, не надо вымещать свои неприятности на семье!

Андрей молчал, не находя слов, чтобы возразить. Оля ушла на кухню, откуда послышался шум воды из крана и позвякивание столовых приборов — жена начала мыть посуду. Все разошлись в разные стороны, каждый думая о своем.

* * *

Сережа, чей назойливый рассказ о роботах стал поводом для вечернего разлада в семье Орловых, достал альбом, уселся на диван и принялся за свое любимое занятие — рисование. Еще совсем недавно главные сюжеты в его рисунках были связаны с ископаемыми животными — динозаврами, птеродактилями, саблезубыми тиграми. Все это было навеяно книгой Артура Конан-Дойля «Затерянный мир», которую папа и мама время от времени читали ему по вечерам на кухне, сидя на маленьком диванчике. Но теперь в рисунках Сережи преобладали рыцари в доспехах и Робокоп из американского фантастического фильма «Робот-полицейский». Они заполняли страницы альбомов и отдельные листы, вырванные из тетрадей для рисования. Сделанные карандашом, шариковой ручкой, фломастерами и реже акварельными красками, эти рисунки отражали мир фантазий, в которых жил девятилетний мальчик.

Собственно говоря, рисовать сейчас Сереже не хотелось. Он полистал свой альбом, с безразличным видом переложил несколько листков с рисунками. Потом достал секундомер, подаренный дедушкой на Новый год, пощелкал кнопками, то запуская, то останавливая ход стрелок.

«Почему он не хочет смотреть „Войну роботов“? — с досадой думал мальчик о реакции отца на его предложение. — Такой интересный фильм! Ему бы только политику эту смотреть! Даже слушать меня не стал! Ну и ладно! Завтра мальчик даст кассету, и мы с Ниной посмотрим. Мама тоже с нами посмотрит».

Повернувшись к сестре, сидящей за письменным столом, Сережа спросил:

— Нина, мне мальчик завтра даст кассету. Будешь смотреть «Войну роботов»?

— Не буду!

— Почему?

— А мне это не интересно.

— Нет, интересно! — упрямо ответил брат, понимая, что Нина противоречит ему «из вредности». — Интересно! Вот так!

Он снова понажимал кнопки на секундомере. Тоненькая стрелка то замирала, то снова бежала, слегка потикивая.

«Смотрит одни новости, — продолжал мысленно осуждать отца Сережа. — Это нисколечко не интересно! И книги дарит неинтересные— „Куликовская битва“. Нет, одну хорошую Дед Мороз (ну это — папа, конечно!) подарил мне на Новый год — „Оружие“. Там есть все-таки картинки разных мечей, арбалетов, кинжалов. А может быть, мама уговорит его купить мне робота. Такого, как у Лешки. Ему родители купили. Почти как робот-полицейский. А у меня только точилка! — Сережа, пошарив в ранце, нащупал пластмассовую точилку в форме робота, повертел ее в руках и снова положил в ранец. — Вот вырасту, будут делать все, что захочу! Захочу — буду смотреть фильмы, хоть все время! Захочу — куплю себе большого электрического робота или настоящие доспехи из железа, такие, как мы видели с папой и мамой в музее. И пусть попробует он тоща мне что-нибудь сказать! Вот вырасту!» — Фантазии Сережи не хватало представить себе в полной мере, что будет, когда он станет большим, но будущее казалось ему прекрасным и свободным от любых ограничений.