одышка, головокружение и черный внедорожник, следовавший за нами по пятам. Я не оборачивалась, мы бежали и бежали до тех пор, пока не увидели дикий сад около какого-то дома. Я открыла ворота, и мы прошли между яблонь по высокой траве к сараю. Тяжело дыша, я остановилась. У Ноя на лбу выступил пот. Он был испуган и спрашивал меня о том, что произошло; я попыталась ему объяснить.

— Ты говоришь, мужчины вошли в автобус? — повторил он.

Строго говоря, они не заходили в салон. Но наверняка намеревались это сделать. Я была уверена в этом. В моей возбужденной голове царил совершенный хаос. Мне не хватало сна. Я чувствовала себя больной, но не от яда или вируса, а от чрезмерного напряжения. Я словно шла по зыбучим пескам. Мое сердце трепетало, как бумажный журавлик. Мне было так плохо, что я боялась умереть в любую минуту.

— Я не слышу звук автомобиля, — сказал Ной. — Только автобус.

Он проехал мимо нас, как будто ничего не случилось. Я выглянула из-за угла. Никакого внедорожника и мужчин в черном не было видно.

Растерянные, мы вышли из сада. Ной держался за меня и молчал. Сомневался ли он теперь во мне, поскольку я страдала манией преследования? Я не знала, что думать. Мы вышли обратно на дорогу, которая вела в город. Каждый шаг давался мне слишком тяжело. Мои ступни были покрыты пузырями, и я всячески старалась не наступить на них. Я вытянула руку, надеясь, что кто-нибудь заберет нас со станции.

Дорога передо мной превратилась в серую ленту с движущимися разноцветными точками, шум в голове усилился. Ной сказал мне, что кто-то остановился. Небольшой автомобиль, за рулем которого сидел мужчина в шляпе и елово-зеленой куртке.

— Куда? — спросил он.

— В… — Мой голос прервался, и я запнулась. Ной сделал свой выбор: если он действительно был болен, то предпочел бы умереть на свободе. Он всегда мечтал выбраться оттуда. — Мы еще можем вернуться, — сказала я. — Наверное, это наш последний шанс.

— Все это в прошлом, Марлен. Тебе как можно скорее нужна помощь, ты уже не можешь стоять на ногах.

— Мне не нужна помощь, — сказала я и должна была приложить усилия, чтобы набрать достаточное количество воздуха в легкие. — Я хочу жить с тобой в особняке. — Слезы покатились у меня из глаз, и глубокая боль пронзила мою грудь. — Я не хочу тебя потерять. Я хочу быть с тобой всегда.

Он ласково обнял меня:

— Я тоже хочу этого.

— Куда вы едете? — Мужчина барабанил пальцами по рулю.

— Давай скажем вместе, — прошептал Ной.

Мы набрали воздуха и синхронно сказали:

— В город.

Мой голос ломался, а его трясло от нервного напряжения. Мы сели на заднее сиденье и взялись за руки. Из автомагнитолы доносилась народная музыка. Мужчины с женоподобными голосами пели о подвенечных платьях, вечной любви, материнской заботе и слезах, о вечном небе.

Водитель ничего не говорил.

Ной молчал.

И я молчала.

Мы боролись с нашими страхами. Что мне делать, если у Ноя снова начнется этот страшный приступ удушья? Вернуть его против воли обратно на виллу «Моррис»? «Я скорее умру, но узнаю, кто я такой» — так он выразился. Смерть! Внутри меня образовалась пустота, которая будто пожирала меня. Это было так больно, что я не могла терпеть. В довершение ко всему он требовал от меня, чтобы я спокойно наблюдала за ним и ничего не предпринимала, когда у него начнется смертельный приступ удушья.

Из динамиков голос ребенка пел о стеклянном сердце. Меня тошнило.

— Ты знаешь, чего ты от меня требуешь? — вырвалось из моего рта.

Ной был раздражен. Я только думала или говорила вслух?

— Сумасшедший! — воскликнула я. Водитель посмотрел на меня. — Я не могу жить без тебя. Ты это понимаешь?

— Со мной ничего не случится. — Он поцеловал мой горячий лоб.

По мере приближения к городу с каждым километром мой страх становился все сильнее. Он распространялся во мне как сироп, который склеивал мои легочные альвеолы. Каждый вдох стоил мне усилий, и чем больше жилых домов я видела, тем теснее становилось у меня в груди. Мы проехали промзону, мебельные магазины, торговые центры, строительные рынки и АЗС. Движение замедлилось, стало плотнее, мы снова и снова останавливались на светофоре или в колонне. Ме

тро. Наш водитель съехал на обочину и остановился. Ной вышел из машины, и его чуть не сбил грузовик. Я схватила его, меня вырвало, и я почувствовала себя еще хуже.

— Это не город убивает нас, а яд, который они дали нам. Почему-то именно сейчас он начал действовать на тебя. У нас есть еще несколько часов до встречи с твоими родителями. Давай найдем моего крестного. Я уверен, что он стоит за всем этим, — сказал Ной.

Я предложила поехать на вокзал: там были Интернет и все, что нам нужно. Затем я погрузилась в лихорадку. Из всех чувств я могла полагаться только на зрение. Все остальное сделал Ной.

39

Я прижалась к его руке, чтобы не терять связь с ним, и не хотела отпускать ее. От него исходило столько сил, и все же у меня было плохое предчувствие. Чувство, будто Ной в какой-то момент может раствориться в воздухе, превратиться в ничто. Пока мы добирались до станции метро, я смотрела на него. Как он прекрасен: прямая осанка, черные волосы, красивые линии лица, голубые глаза. Но потом он снова показался мне таким отчужденным, таким мимолетным. Мы спустились на эскалаторе и протискивались в толпе. Снова и снова он вздрагивал, потому что все вокруг было для него ново, и я удивлялась, как благотворно на него действовал этот подземный мир. Раньше я никогда не замечала, как здесь шумно. Вентиляция, много людей, постоянный гул. Ной был бледный, нервный и очень сосредоточенный. Иногда он отпускал меня и поворачивался вокруг себя, пытаясь поймать все, что можно. Вдруг он обеими руками зажал свой нос.

— Господи! — воскликнул он.

Все, снова начиналась драма. Что произошло? Сначала я не понимала, а потом увидела бомжа, который прошел мимо нас, оставив после себя запах гнилого лука и коньяка.

— Что за черт! — Мои нервы были натянуты до предела.

Ной принял плачущего ребенка за зверя, и это было ужасно. Наш поезд прибыл. «Выходите, пожалуйста!» — прокричал голос из динамика. Двери открылись. Послышалось шипение. Поток людей устремился навстречу нам. Ной остался неподвижным, как скала, готовый принять любой удар судьбы. Вместе со множеством людей мы втиснулись в вагон. Он