Меня каждый день тянуло назад, и я каждый день с собой боролся, пока однажды не понял, что больше не могу. Пусть здесь мне будет во сто крат паршивее, пусть всё напоминает о бывшей невесте, но Москва — мой дом.

Хотя называть Злату невестой как-то глупо. Она была ею меньше суток, более того — она и называться-то так недостойна…

Я не знаю, где она сейчас, что с ней, как ее дела, и выяснять не собираюсь, но дышать с ней одним воздухом как-то приятнее. Он вкуснее, воздух этот, в нем больше жизни.

И самое главное — теперь есть небольшой шанс, что где-нибудь ее просто встречу. Я не буду останавливаться, пройду мимо, но хоть одним глазком, всего раз обласкаю очертания ее фигуры, лица… Может быть, даже уловлю тот неповторимый аромат ванили, который вечно вокруг нее витает. Специально искать свидания, разумеется, не буду.

Слышу слева цокот каблуков по тротуарной плитке. В полуобороте замечаю, как на меня пялятся девчонки лет двадцати. Поворачиваюсь к ним и по привычке ищу во взглядах то самое пренебрежение, которое обычно появлялось, когда видели мое родимое пятно. А пренебрежения-то и нет… как и родимого пятна.

Через месяц после того, как я уехал из России, меня сбила машина. Сам виноват, нечего гулять по проезжей части изрядно подшофе, и раненая душа тому не оправдание.  В целом мне повезло — отделался ушибами и ссадинами, умудрился ничего не сломать, наверное, потому что был пьяный. Но лицу всё же досталось и сильно: удар пришелся как раз в район родимого пятна, больше половины его просто счесало. Повезло, что в Майами отличные пластические хирурги. Мне настойчиво рекомендовали убрать пятно совсем, на что я в итоге и согласился. Пара операций, и моя левая щека вдруг стала такой же гладкой и красивой, как правая. После всего, что случилось, я каждое утро смотрюсь в зеркало и не верю, что я больше не урод.

Я теперь мужик что надо, я теперь почти красавец. Жаль, внутри по-прежнему ощущаю себя таким же, каким был. Никакая пластическая операция этого не исправит, если только хирурги вдруг не научатся оперировать души. Моя в этом крайне нуждается.

До сих пор в каждом заинтересованном женском взгляде ищу подвох и, наверное, всегда буду. Вот и сейчас хмурюсь, отворачиваюсь от симпатичных девчонок, сажусь в машину.

Разрыв со Златкой уверенности в себе явно не добавил.

Эта девчонка вообще совсем разрушила веру в то, что могу хоть кому-то понравиться по-настоящему, не за деньги. Она жила со мной очень долго, я был с ней максимально нежен, максимально щедр. Черт, да я любил ее так, как думал, что никогда никого не смогу полюбить! Я отдал ей всё, что у меня было, но этого оказалось недостаточно. Не хватило. Она не смогла полюбить в ответ, не смогла довериться. Значит, есть во мне какой-то особый изъян, какая-то червоточина. Знать бы какая... и можно ли это исправить.

«Заткнись!» — приказываю сам себе.

Такие мысли до добра не доводят. Такие мысли доводят только до ближайшего бара, где я накачиваюсь виски и плюю на все дела. Подобная жизнь мне осточертела, я хочу нормальную.

Завожу машину, еду в офис. Сейчас еще чертовски рано, но пусть сотрудники привыкают — я теперь жаворонок. Хотя кого я обманываю — я просто паршиво сплю.

— Ах ты сука! Водить научись! — ору на какого-то неудачника на «Ладе-Калине», который чуть меня не подрезал, это при условии, что дорога пока относительно пустая.

Выдыхаю, сбавляю скорость. В этот момент как раз проезжаю один из больших торговых центров, коими так изобилует наша столица, краем глаза замечаю огромный баннер, а на нем шеренга блондинок во главе со… Златой?!

Похоже, я всё еще слишком много думаю об этой девчонке.

«Может, ошибся?»

В первые недели моего пребывания в Америке она чудилась мне за каждым углом, хоть и понимал, что ее там в принципе быть не может. Это у меня есть виза на несколько лет с правом продления, а ей пришлось бы изрядно попотеть, чтобы попасть в страну. Да даже если бы с нее сошло семь потов, она одинокая молодая девушка, не отягощенная семьей, ей визу не дали бы в любом случае. Девяносто девять процентов из ста.

И всё же сейчас я видел именно ее! Или так, или мне пора к психиатру…

Давлю на тормоз, потом сдаю немного назад, благо сзади нет машин. Останавливаюсь у баннера и замираю, задрав голову.

Нет, не привиделось — это Злата!

Вот так просто. Хотел встретить — и встретил. Только не вживую.

Читаю надпись на баннере: «Маленькие женщины Вячеслава Кроликова».

— Что за кроль… — бурчу себе под нос.

Достаю телефон, ввожу в поисковик запрос, и мне выпадает огромная куча фотографий Златы в компании каких-то девчонок.

Модели Вячеслава Кроликова:

Злата Златорёва, Виктория Котикова, Светлана Идрицкая…

— Златорёва?!

Дальше уже ничего не вижу, не слышу, не чувствую. Доезжаю до офиса в полной прострации.

Значит, я тут, можно сказать, почти импотентом стал, а она выскочила замуж! Когда успела? За кого?! Господи, какой же я осел, как я мог в ней так ошибаться…

Зачем полгода мне голову дурила? Пришла бы сразу, сказала, что ее шантажируют, и всё! Я бы в лепешку расшибся, но обеспечил ее безопасность, даже если бы она не осталась со мной. Всё, что ей нужно было сделать, — сказать мне правду. Ради нее я был готов на всё, абсолютно на всё.

Так ведь нет же! Вместо того чтобы признаться, она предпочла пол гребаных года играть со мной в любовь! Она заставила меня поверить в то, что это чувство между нами вообще возможно. И я повелся, как лох носился с этим кольцом, планы строил…

«Жестокая сучка! Брехливая садистка!» — это самые мягкие прозвища, какие рождает мой мозг, когда вспоминаю про Златкин поступок.

У нее было полгода, чтобы сказать мне правду. Если бы она это сделала, я, может быть, и поверил бы в чувства, которые она потом так усиленно пыталась мне доказать. Только вот какой косяк — без доверия любви не бывает. Она мне не доверилась, а значит, не любила. Пришла ко мне чуть ли не под дулом пистолета. А когда узнала, что пистолет стреляет холостыми, смолчала, не призналась. Вполне возможно, осталась со мной из-за комфортной жизни. Не зря мне изначально не верилось в ее признания, ой, не зря...

А что, ей со мной отлично жилось, и секс был хорош.

Когда я всё узнал, той же ночью впервые подрался с отцом. Прижал его к стенке, потребовал рассказать мне всё. Этот сучок, оказывается, и замуж ей велел идти безропотно.

Послушная девочка, черт ее дери. Сказали любить — пошла любить, велели замуж — с криком «Банзай!» собралась и туда. Всё как в нашу с ней первую встречу, ничего не изменилось.

«Двуличная стерва-живодерка!»

Кстати, про импотенцию, к сожалению, не шутка.

Через некоторое время пребывания в Америке я задумался о том, что пора бы вернуться в большой секс.