Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Специальным хитрым приспособлением я снял пломбу, поставленную Паком на дверь номера, где когда-то, миллион лет назад, обитал яхтсмен, счастливый и беззаботный парень Артур Кейси, понятия не имевший о смерти.
Мы абсолютно не знали, что именно нужно искать. Майя утверждала, что во сне я говорил о тапочках. Но она могла ошибиться или не расслышать. У меня лично этот образ никаких ассоциаций не вызывал. Но времени было в обрез, и это подхлестывало нашу фантазию. Для начала мы выгребли из шкафов все предметы, которые носятся на ногах, включая пять пар носков и порванные гетры. Мы поотрывали подкладки у трех пар выходных ботинок, пары теннисных туфель и пары беговых кроссовок. Поднатужившись, мы вывернули наизнанку изящные домашние тапочки, имитирующие восточные туфли с загнутыми носами. Затем принялись за одежду, начав с нижнего белья и закончив головными уборами.
И не нашли ничего.
- Мало ли что я бормотал во сне, - сердито ворчал я, пытаясь навести порядок. - Не хватало еще, чтобы сюда нагрянул инспектор Пак. И почему эти тапочки должны находиться здесь? Почему они должны принадлежать Артуру?
Мы вышли на улицу. Ианн Ларченко в угрюмом одиночестве сидел на своем рюкзаке и поджидал рейсовый дисколет. Марк Бромберг предложил ему собственный аэромобиль напрокат, но инспектор Пак решительно забрал ключи.
- Я не могу разрешить пользование личным транспортом, - сказал он. - Пока еще следствие не закончено.
- Ну и порядки, черт побери! - мрачно проговорил Ианн. - Шагу нельзя ступить без полицейских. Хорошо хоть сортир не закрыли, а то вдруг я там секретные документы утоплю. Кстати, о сортире. Как ваши изыскания, Максим? Вы так и не узнали, чем вчера занимался этот бедняга Кейси?
- Увы! Видимо, мои таланты частного сыщика оставляют желать лучшего.
Он усмехнулся:
- Что ж. Тогда возьмите сувенир на память. Нечто вроде утешительного приза. - И Ларченко протянул мне резиновые тапочки для скальных восхождений. - Говорят, в старину было поверье, будто веревка повешенного приносит счастье. Здесь, правда, несколько иное…
У меня вдруг пересохло в горле. Я судорожно сглотнул слюну и, боясь поверить в удачу, осторожно спросил:
- Вы хотите сказать, что эти туфли принадлежали Артуру Кейси?
- Нет, они мои. Просто вчера Артур зашел ко мне и попросил одолжить тапочки для скалолазания. Может быть, хотел поразмяться на скалах. Чудно, правда? Убийца вполне мог инсценировать несчастный случай. Парень слетел со скалы, что тут такого?
Я. неожиданно почувствовал боль в ноге. Боль была такая сильная, что я чуть не вскрикнул.
Я вспомнил!
Артур Кейси, явившийся ко мне во сне по воле провидения, действительно открыл мне истину. Резиновые тапочки для скалолазания, моя больная коленка, разбитая вдребезги Матрешка, стрела в переносице мертвого Стефана Сайко, заплаканная Адель Ларченко - все завертелось в едином вихре, словно гигантская карусель.
Знакомый мне участок серпантина. Здесь лежала золотисто-коричневая «Каравелла» с простреленным бортовым компьютером. Чуть поодаль мы нашли Адель с криво перевязанной головой. Возле небольшого уступа, похожего на голову быка, был вбит скальный крюк для спуска по веревке. Я нашел его довольно быстро, он по-прежнему торчал на старом месте.
Ступни скользят в резиновые скальные тапочки. Обвязка плотным обручем обхватывает грудную клетку. С громким щелчком карабин влетает в ушко титанового крюка. На всякий случай я дергаю веревку и медленно еду вниз, отталкиваясь ногами и внимательно осматривая скалу.
Три метра. Пять. Десять. Двенадцать. Вот оно! Боясь дышать, я нащупал острый обломок, на который я наткнулся ногой, вытащил вибромолоток и стал бить по обломку, стараясь его расшатать.
Через пять минут я уже стоял на земле и со странной смесью восторга и безразличия разглядывал свою находку. Это была половинка скального крюка, брата-близнеца того, что был вбит в скалу на верхней точке моего спуска. Его, видимо, пытались вытащить из трещины, но он сидел там слишком крепко и поэтому разломился пополам. Глядя на него, я вдруг ощутил усталость. Напряжение последних дней спало, не было больше азарта погони и мучений от неразрешенной загадки. Последний кусочек встал на свое место в мозаике, и мне осталось только с некоторой брезгливостью взирать на дело рук своих, потому что единственным его достоинством была законченность, а никак не красота. Мертвый Артур Кейси назвал мне убийцу, хотя тогда я и не осознал этого, находясь в своем сне. Наверное, он был прав: мне давно была известна разгадка, но я бежал от нее, не веря самому себе. Сознание можно легко обмануть, оно слишком доверчиво, а вот подсознание - нет, оно напомнит о себе рано или поздно.
КАРМА.
Карма
Я ощутил его присутствие за спиной. Два адепта одной и той же школы тайных искусств чувствуют друг друга, даже если оба не выдают себя ни малейшим движением или звуком.
Человек, затянутый в черный комбинезон, стоял спокойно и расслабленно, чуть развернув ступни, с весом тела на передней полусогнутой ноге, в классической стойке кэндо, описанной великим воителем Миямото Мусаши в его книге «Пять колец» как «стойка, открытая на восемь сторон». Сквозь прорезь в маске-капюшоне на меня смотрели ледяные, ничего не выражающие глаза. Великолепной работы японский меч-катана в специальном исполнении, с квадратной гардой и воронением на клинке, удобно лежал в черных тонких перчатках.
- Ты, - сказал ниндзя.
- Да.
Я поднял ладонь, на которой лежал обломок крюка, вытащенный мною из расщелины.
- Это твоя ошибка. Твой единственный просчет.
Ниндзя чуть качнул клинком, направив острие мне в грудь.
- Отдай. Ты ведь знаешь: то, что должно было случиться, случилось. Круг замкнут, мне нужно спокойно уйти, чтобы не разорвать его. Иначе снова будет кровь. Снова смерть.
Я покачал головой.
- Возможно. Но и ты меня пойми. Я - сотрудник Службы безопасности. Полицейский. Убийство должно быть наказано, и неважно, какие причины его вызвали. Какими бы мотивами ни руководствовался убийца, он - убийца.
- Око за око? - усмехнулся ниндзя. - Не слишком ли первобытно?
Я едва успел уклониться от молниеносного удара мечом. Мой противник, кроме всего прочего, в совершенстве владел иай-джитсу, искусством мгновенного действия оружием, когда меч выхватывается из ножен и удар наносится с такой скоростью, что кажется, будто кто-то вырезал несколько кадров кинопленки - долю секунды на зад клинок спокойно лежал в ножнах, а в следующий миг противник уже падает, разрубленный пополам.
Но я ожидал этот маневр. Перекатившись по земле, я вскочил на ноги. Мой меч с шипением вылетел из ножен. Око за око. Я не против.
Мы передвигались по почти идеальной окружности, защищаясь и нанося удары так, что мечи вибрировали в руках и рассыпали искры на несколько метров вокруг. Такие нагрузки способно выдержать лишь одно оружие в мире - японский меч-катана. Вершина человеческого творения, в которую оружейник, предварительно совершив омовение, попостившись и отдав обильную дань Амиде Будде, вливает свою кровь каплю за каплей, подобно донору, и вкладывает свою душу без остатка.