Наконец Феррас узнал в том желтовато-зелёном светоче, с которого не сводил мутного взгляда с той самой минуты, как пришёл в себя, самую обыкновенную коралловую лампу, закреплённую на лбу послушника.

— Я… не… умер? — в горло будто песка насыпали. Говорить было тяжело.

— Ну вот, наконец связная речь! — выдохнул Сурьма с облегчением. — Нет, капитан Вансен, вы не мертвы.

— Что случилось? — воспоминания вздыбились грозовой тучей. — Мы нашли их. Эти твари…

— Они использовали что-то вроде яда — тот порошок, которым они выстреливали через трубку, так когда-то делали наши предки. Нам повезло, что они вас не убили. К тому же, вы заслонили собой ход, так что из нас никто не пострадал.

Монах помог капитану сесть и дал ему воды. Остальные фандерлинги — лысый Молот Яшма и его бойцы — ожидали рядом, сидя на корточках. На взгляд (всё ещё не особенно ясный) Вансена собрались они, вроде бы, в полном составе.

— Все живы?

— Все, слава Старейшим земли, — кивнул Сурьма. — И поглядите, — он указал на здоровенную, размером с лошадь, тёмную глыбу, лежащую у стены туннеля. — Один из глубинных эттинов — мы убили его!

— Большую часть работы проделал я, — довольно заметил Яшма, — если уж говорить по правде! Ткнул ему острым наконечником точнёхонько в зыркало!

— Что это? — заинтересовался Вансен. Он подполз к массивной туше — и тут же пожалел об этом: от трупа так разило тухлятиной и гнилью, что у него заслезились глаза. — Ты сказал… эттин?

— Кр’яазел, — проговорил Сурьма, и слово, слетевшее с его языка, было таким чуждым и грубым, что внезапно молодой добродушный фандерлинг показался капитану каким-то совершенно иным существом. — Таких мы не видели со времён прапрадедов, и даже в те дни встречались они редко.

— Но те были дикими, — заметил Яшма. — А этот сражался бок о бок с фаэри.

— А что это там под ним? — прогнусавил Вансен, зажимая нос.

То, что он поначалу принял за подобие гребня на спине чудища, на самом деле оказалось чьими-то короткими толстыми пальцами. Солдат попытался сдвинуть тушу, но тварь была в несколько раз тяжелее него самого.

— Один из его хозяев, — ответил Молот Яшма. — Один из тех, у кого были трубки с порошком. Мы только и видели их колпаки — твари драпанули после того как ты упал, — но, должно быть, когда я всадил копьё в глаз этого громилы, кого-то из них он собою всё-таки придавил.

Вансен начал сталкивать вонючего копателя.

— Может ли статься, что он ещё жив?

Предводитель стражей невесело хохотнул:

— Ты и не представляешь, сколько провалялся тут без сознания, да?

Сурьма поспешил прийти на помощь, а после, с мрачной усмешкой понаблюдав за их бесплодными усилиями, к ним присоединился и Яшма с парнями. Наконец отряду удалось отвалить труп глубинного эттина. Придавленный тушей оказался помельче Сурьмы, а лицо под весом упавшего сверху великана превратилось в страшно искажённую маску смерти, но даже капитану было совершенно ясно, кого он видит.

— Боги с нами, — выдохнул он. — Кажется, это фандерлинг!

— Спасите нас Старейшие земли, — едва слышно проговорил и Сурьма. — Это один из наших?

— Как бы не так! — резко возразил Молот Яшма. — Смотрите! Гляньте на его руки! У меня что, разве такие руки? А у вас?

У маленького мертвеца ладони заканчивались толстыми пальцами-обрубками, а ногти были длинные и крепкие, как когти у крота. Вансен поглядел на его перекошенное, с разинутым ртом лицо, нижняя половина которого сплошь заросла густой неухоженной бородищей, похожей на чёрный мох.

— Мне приходилось видеть такой народец раньше — в Глубинах, за Границей Тени.

— Свет Бассейна, да он прав, — тихо воскликнул Сурьма. — Это дроу, — он осенил лоб и грудь священными знаками. — Ну, теперь я всё в жизни повидал. Дроу в городе фандерлингов!

— Что ещё за дроу?

— Они наши… родичи, капитан, — пояснил монах. — Очень давно они последовали за кварами на север, но я не знал, что кто-то из них дожил до наших времён.

— Я видел больше, чем просто "кого-то", — протянул воин. — Должно быть, эти пришли из Страны теней вместе с армией фаэри.

— Это плохо, — нахмурился Яшма. — Очень плохо. Они не хуже нас ориентируются под землёй. Если дойдёт до драки, мы сможем отразить нападение наземцев, но дроу…?

— Важнее то, — Вансен обращался сразу ко всем, — что кого бы сюда ни послали — дроу или кого ещё (я молюсь только, чтобы не других эттинов), а фаэри всё же начали штурм Южного Предела. По крайней мере, здешних туннелей. Но почему именно сейчас, хотя они могли напасть в любое время? Должна быть какая-то причина! Зачем они так внезапно нарушили то, что было, по вашим словам, временем долгого затишья, почти перемирием? — Капитан так уставился на подземный ход, будто мог пронзить его взглядом до самого выхода на дальнем конце, где засели командиры фаэри, и узреть всё, что так жаждал узнать. — Боги, ну почему вдруг сейчас?

— Никому не ведомы помыслы Старейших, — покачал головой Яшма. — Теперь вот они шлют против нас наших потерянных братьев, — он выпрямился, сверля мёртвого бородача хмурым взглядом. — Я с радостью прикончил бы любого врага города фандерлингов — я вытер бы окровавленные руки о штаны и хохотал бы — но убивать дроу мне не по душе.

— Погодите-ка, — задумчиво проговорил Сурьма. — Да, и впрямь кажется, будто всё пропало, но, возможно, как раз такой расклад и есть для нас самый удачный. Нам очень нелегко будет долго сдерживать армию Сумерек, даже с помощью капитана Вансена: у нас нет ни людей, ни оружия, ни подготовки. Довольно скоро они сомнут нашу оборону.

— Я как-то, видимо, упустил твои объяснения по поводу того, где здесь для нас удача, — иронично заметил Вансен.

Сурьма слабо улыбнулся:

— Очень просто. Если даже мы не сможем говорить больше ни с кем из противников, то хотя бы сумеем объясниться с нашими двоюродными братьями, как бы далеки ни были они от нас, — он глянул на человека. — Теперь вы понимаете, о чём я?

— Ага-а… Да, думаю, понимаю, — молодой монах ещё сильнее вырос в глазах капитана. — Что означает: мы должны захватить одного из этих… дроу… живым, — он нахмурился. — А с этим как поступим?

— Мы похороним его как полагается, — просто ответил монах. — Под камнем, как мы хороним наших мёртвых. Помогите мне сложить могильный холмик.

— Могильный холмик?! — Яшма почти заорал на парня. — Для этого? Но он… он был…

— Как полагается. Под камнем, — в голосе юноши прорезалась вдруг такая ледяная твёрдость, что даже Молот Яшма, изумлённый, только кивнул. — Если его сородичи вернутся, это будет для них доказательством, что мы всё ещё придерживаемся старых заветов — и что бы ни наплели им жители Страны сумерек, мы всё ещё единый народ.