Она не проезжала через Лондон. Он почувствовал бы ее сердцем.

Время от времени у него мутилось сознание, и иногда он ловил себя на том, что не заметил, как солнце в его окне передвинулось с востока на запад.

И все равно Камерон не хотел верить в то, что Джиллиан решила заточить себя в стенах своего дома и ездить только по дорожкам и тропинкам, которым доверяла.

Нет, его Джиллиан так не сделает – она и так уже слишком далеко зашла по пути в пустоту до того, как ей раскрыла объятия любовь.

А он – выйдет ли он когда-нибудь отсюда?

Когда тяжелая дверь с треском распахнулась, Камерон как раз пересчитывал зарубки на стене. Наверное, сознание у него помутилось больше, чем он отдавал себе в том отчет; и он готов был поклясться, что вошедший в его камеру солдат выглядел точь-в-точь как генерал Монк, доверенный советник Кромвеля.

– Заключенный, на выход!

Камерон оперся рукой о стену и стал постепенно, дюйм за дюймом, подниматься: он знал, что, если сделает это резко, у него закружится голова, и от души проклинал свой излишне чувствительный желудок. Надо было заставлять себя есть хотя бы понемногу, потому что сейчас, когда ему нужны и рассудок, и силы, он отупел, обессилел и стоял, покачиваясь, готовый тут же упасть.

Одежда на Камероне висела как на пугале – так сильно он похудел за последние шесть дней, волосы спутались, а из-за невозможности побриться у него отросла борода. И все же ему не было стыдно, когда насмешливый взгляд солдата напомнил ему о его неряшливом виде – ведь не он был в том виноват.

– Трудно себе представить, что вас могли принять за Карла Стюарта, – усмехнулся вошедший. – Я так и говорил лорду-протектору, но, похоже, он не расположен следовать моему мнению в данном вопросе.

– А по другим вопросам он следует вашим советам?

– Как правило, да.

– Значит, вы действительно генерал Монк?

– К вашим услугам.

– Дайте мне принять ванну и побриться, и меня опять смогут принять за Карла.

– Ну, если вы поспешите во Францию, и вас там по ошибке примут за короля…

Франция. Из-за своего состояния Камерон соображал медленно, и ему потребовалось некоторое время, чтобы понять значение сказанного.

– Так у него все-таки получилось, и король вернулся во Францию?

Увы, Камерон допустил ошибку – он выдал свои роялистские симпатии. Как глупо! Однако Монк либо не заметил этого, либо сам втайне симпатизировал роялистам: по крайней мере, слабая улыбка, мелькнувшая у него на губах, намекала именно на это. Неужели правда?

– Есть и такие слухи…

– Как? Из какого порта?

– Детали мы скоро узнаем. Если вы намерены удержать голову на своей отощавшей шее, вам следует убрать с лица эту дурацкую улыбку. Лорд-протектор в отвратительном настроении, хотя еще не знает об этих… слухах.

– Кромвель не знает?

– Не заставляйте меня повторять, Делакорт.

Итак, король в безопасности. Ликование охватило Камерона, хотя страдания его от этого не уменьшились. Какой ему прок в том, что Карл Стюарт однажды снова сядет на трон, если Джиллиан Боуэн не будет рядом, чтобы насладиться низвержением Кромвеля?

Впрочем, самого Камерона тогда, наверное, тоже не будет…

– Вы поведете меня к Кромвелю?

– Да, если вы сумеете дотащиться хотя бы до двери.

Камерон вытянул вперед руки, и Монк засмеялся, завязывая кожаный ремешок вокруг его запястий.

– Напрасная трата хорошей кожи. Вы выглядите так, как будто не сможете и вошь раздавить.

* * *

К тому времени когда они подошли к огромному гулкому залу, который Кромвель облюбовал для ведения дел, голова Камерона прояснилась, а интуиция обострилась настолько, что он почувствовал, как его, словно саваном, охватывает мрачная, гнетущая атмосфера этого места.

Лорд-протектор сидел за столом, загроможденным книгами и скатанными картами: лицо его больше не было потным и красным, зато теперь это лицо исказила ярость, которая, казалось, пронеслась по залу и окатила пленника своей волной.

Генерал Монк прошел вперед и встал за спиной Кромвеля.

– Подойдите поближе, мистер Делакорт, – приказал Кромвель, не поднимая глаз.

Стараясь не показать свою слабость, Камерон подошел к лорду-протектору.

– Вы слишком скрытны, – неожиданно произнес Кромвель, и Камерона поразила мягкость его голоса. Что ж, кошки тоже играют с мышами, перед тем как сделать последний смертоносный прыжок. – Жаль. Все могло бы быть гораздо приятнее для вас, если бы вы оказались более общительным.

Камерон молчал. Очевидно, его разоблачили, и теперь лучшее, что он может сделать, – это сойти в могилу, сохранив все свои секреты.

– Я говорил вам, милорд, мистер Делакорт очень скрытный человек.

Это замечание донеслось со стороны небольшой группы советников, стоявших в затененном углу. Камерон скрипнул зубами. Харрингтон. Это он выдал его! Камерон мог сойти в могилу, не сказав ни слова, – язык Харрингтона все равно будет трещать без умолку, обрекая каждого, кто рисковал всем ради Западного союза; этот язык обречет на смерть Джиллиан.

Но может быть, он еще не сделал этого?

«Я убью его», – подумал Камерон. Прямо сейчас. Хотя сил у него оставалось не больше, чем у огородного пугала, и хватало только на то, чтобы прямо держать голову, Острая благородная ярость придала ему энергии. Руки его были связаны впереди, однако он мог соединить кулаки наподобие молота.

Пленник незаметно повернулся в сторону Харрингтона, но прежде чем ему удалось размахнуться для удара, дверь распахнулась, и он понял, что опоздал, – в зал вошли Джиллиан и ее отец в сопровождении идущих вплотную за ними солдат.

Джиллиан бесконечно долго стояла и смотрела на него широко открытыми, влажными от страстного желания глазами. Лицо ее было покрыто пылью – они слишком долго ехали, чтобы добраться сюда. Камерона снова охватила ярость.

– Вот и она, – ухмыльнулся Харрингтон, – молодая леди, которая подстегнула мою память.

– Тот ли это человек, о котором вы говорили, мисс Боуэн? – холодно поинтересовался Кромвель.

Камерон покачнулся. Лучше умереть, чем слышать, как Джиллиан его предает.

Ее губы задрожали; она зажмурилась и схватила за руку отца.

– Да, это он.

– Вы уверены? – Кромвель поморщился. – Это очень серьезное дело, мисс Боуэн, и мы должны знать, что не произошло ошибки. Я видел этого негодяя один раз, но его внешность с тех пор сильно изменилась.

– Это он. Я узнала бы его где угодно. – Джиллиан глубоко вздохнула.

Камерон почувствовал, как душа покидает его. Если бы тело последовало за ней, ему не пришлось бы своими ушами выслушивать, как Джиллиан будет произносить его смертный приговор.