Удивительно, но, уже познакомившись с Милевой Марич, Эйнштейн по-прежнему отсылал свое грязное белье на стирку к Мари Винтелер. Он считал это практичным, а посему вполне нормальным. Он вообще был весьма странным человеком, и поступки его порой вызывают недоумение. Но это у обычных людей, а он к ним не относился. Более того, у него уже была своя четко сформулированная философия. Чтобы попытаться понять ее суть, приведем следующий пример. Однажды одна его знакомая спросила, как ей поступить в отношении зрелого мужчины, сделавшего ей предложение. И двадцатилетний Эйнштейн ответил ей:

«До чего же странная девичья душа! Неужели вы действительно верите, что сможете обрести безмятежное счастье через другого человека, даже если этот человек — один единственный любимый мужчина? Я близко знаком с этим животным по личному опыту, ибо я один из них. Я точно знаю, что от них нельзя многого ожидать. Сегодня мы грустны, завтра веселы, послезавтра холодны, затем опять раздражительны и усталые от жизни. Да, я чуть не забыл о неверности и неблагодарности, и эгоизме — о том, что нам присуще в значительно большей степени, чем милым девушкам».

Нечто похожее он как-то написал своему другу Михаэлю Бессо:

«В сравнении с этими бабами любой из нас — король, потому что мы стоим на своих ногах, не ожидая чего-то извне, а эти вечно ждут, что кто-то придет, чтобы удовлетворить все их потребности».

А еще одной знакомой, жаловавшейся на неверность мужа, он дал такие разъяснения:

«Вы, наверно, знаете, что большинство мужчин, как и большинство женщин, не являются моногамными по своей природе. И чем больше препятствий для удовлетворения этих желаний ставится на пути, тем с большей энергией люди их преодолевают. Заставлять человека соблюдать верность — это тягостно для всех участвующих в принуждении».

Не правда ли, потрясающие по своей безнравственности откровения молодого человека, по праву относящегося к числу величайших гениев человечества? И такому вот «фрукту» решилась довериться Милева Марич!

«Она была одним из пионеров движения, имеющего целью включить женщин в науку, даже если сама и не пожинала связанных с этим преимуществ. Принеся, как это позже оказалось, большую личную жертву, она, как представляется, была существенно необходима Альберту в течение тягостных лет его самого творческого раннего периода. На протяжении тех лет, когда он проходил весьма неожиданную и быструю метаморфозу от нетерпеливого студента к перворазрядному ученому, она была не только якорем его эмоциональной жизни, но и сочувственно откликающимся резонатором для его весьма нетрадиционных идей».

(Цит. по: Олег Акимов «Феномен Эйнштейна», http://sceptic-ratio.narod.ru/fi/fenomen-6.htm)

* * *

А пока беременная Милева тешила себя надеждой, что ее Альберт соберет волю в кулак и уговорит мать дать ему согласие на брак с ней. Летом 1901 года Эйнштейн написал Милеве:

«Как же восхитительно все было в последний раз, когда мне позволили прижаться к твоему дорогому маленькому человечку, который движется по пути, сотворенному природой».

В следующих письмах звучат вопросы: «Как там мальчик?», «Как поживают наш маленький сынишка?»

Это вроде бы говорит о том, что Эйнштейн с нетерпением ждал мальчика. Увы, ожидания Милевы не оправдались: «возлюбленный», по сути, предал и ее, и своего будущего ребенка. А почему же он так писал? Да просто так! Не вкладывая в это ничего… А как только забрезжила реальная перспектива стать отцом, он начал избегать Милеву, каждый раз выдумывая все новые и новые отговорки. И получалось, что все его сладкоречивые письма — это сплошной обман.

Очень точно подметили биографы Эйнштейна Роджер Хайфилд и Пол Картер, когда написали:

«Читая любовные письма Эйнштейна, начинаешь сомневаться, можно ли их действительно так называть. Скорее, это письма человека, который изо всех сил старался быть влюбленным, но давалось ему это с большим трудом».

«Все знают, что это невозможно. Но вот приходит невежда, которому это неизвестно, — он-то и делает открытие».

(Альберт Эйнштейн)

* * *

22 января 1902 года на свет появилась внебрачная дочь Эйнштейна и Милевы Марич, которую назвали довольно странным именем Лизерль.

В это время Милева жила у своих родителей в Воеводине. Ее отец написал Эйнштейну письмо, в котором сообщил, что роды прошли тяжело. Они и в самом деле были трудными, и после них Милева тяжело болела, и у нее не было сил писать Эйнштейну.

Эйнштейн ответил письмом, в котором он сокрушался по поводу обстоятельств, в которых появлялась на свет «наша дорогая Лизерль». Совершенно не понимая, в каком состоянии находится Милева, он просил ее нарисовать портрет девочки. Он даже позволил себе пошутить:

«Хорошо бы мне тоже родить Лизерль, это должно быть потрясающее чувство».

А еще (он же был великим ученым) он просил Милеву «вести наблюдения» за развитием ребенка.

К сожалению, мать Альберта, даже после всего произошедшего, по-прежнему была категорически против брака сына и не пожелала видеть свою внучку.

Вскоре малютка заболела скарлатиной. Болезнь протекала тяжело и дала осложнения на внутренние органы: сердце, печень и почки. О дальнейшей судьбе девочки ничего доподлинно неизвестно. Одни авторы считают, что Лизерль прожила недолго и скончалась где-то в середине сентября 1903 года, другие — что она имела синдром Дауна, и ее отдали для удочерения в какую-то богатую бездетную семью…

Короче говоря, нет никакой информации в пользу того, что Эйнштейн хоть раз в жизни видел свою «дорогую Лизерль». Милева приехала к нему в Швейцарию через несколько месяцев после родов, и никакого ребенка с ней не было.

Объяснить поведение Эйнштейна можно лишь единственным способом: он только что получил швейцарское гражданство, и такое пятно в биографии, как незаконнорожденный ребенок, явно помешало бы ему добиться успехов в консервативном швейцарском обществе.

* * *

Если супруги Марич до поры до времени смотрели на любовь дочери вполне благосклонно, так как понимали, что ей пришла пора выходить замуж, то родители Альберта, напротив, взирали на открывающуюся перспективу с нескрываемым ужасом.

Это были весьма колоритные евреи Герман Эйнштейн, сын Абрахама Эйнштейна из Бухау, и Паулина Эйнштейн (урожденная Кох), происходившая из семьи состоятельного торговца кукурузой Юлиуса Дёрцбахера, в 1842 году сменившего свою малопрезентабельную фамилию. Они считали, что невеста безобразна, хромонога, намного старше сына, да еще и какая-то «генетически неполноценная» сербка, воспитанная в православной вере. При таких обстоятельствах, заявили они, ни о какой женитьбе не могло быть и речи.