«Только новых сумасшедших мне не хватало! Один уже сидит в камере», — подумал Федор Филиппович.

— Мы только что связались с владельцем телефона, по которому нам звонили. Он утверждает, что аппарат у него украли час тому назад. Человек он приличный, ранее не судим.

— Чем занимается?

— Торгует водопроводными пластиковыми трубами.

— Черт знает, что такое! Попытайтесь выяснить, существует ли эта армия в реальности.

* * *

Фагот, дождавшись утра, выбежал на улицу, от волнения даже не посмотрел, какой номер троллейбуса подошел, но повезло, доехал до нужной остановки. «Лишь бы Тихон был дома и согласился со мной».

Тихон никогда не спрашивал, кто звонит в дверь, сразу открывал. Так случилось и в этот раз.

— Ты? — удивился Павлов, пропуская Фагота в квартиру. — Я, честно говоря, не собирался сегодня с тобой встречаться. Но раз уж пришел, проходи, садись.

Никита вертел в руках темные очки. Слова, которые он раз десять проговорил про себя, застревали в горле.

— Что волнуешься? От вчерашнего отойти не можешь?

— Тихон, бриллиант у тебя?

— Где ж ему еще быть? — улыбнулся Павлов. — Но с каждым днем он мне нравится все меньше и меньше.

— Я придумал, как от него избавиться.

— Избавиться не сложно: бросить в реку — и с концами.

— Скажи, за какую сумму ты готов расстаться с ним?

— Еще вчера я думал, что меньше, чем за пятьсот тысяч, его никому не отдам, теперь согласился бы и за сто.

— Думаю, за пятьсот у меня получится.

— Ты сошел с ума! Выбрось это из головы.

— Тихон, — Никита решительно протянул руку, — дай мне его. Если не получится, вечером верну.

— Скажи, кому ты решил его спихнуть?

— Боюсь сглазить, — честно признался Фагот. И тут же добавил: — Я никогда не стану самостоятельным, если ты не позволишь мне сейчас сделать это.

Тихон пристально смотрел в глаза Никите. Ему хотелось верить, что мальчишка придумал ход, до которого он сам не додумался, но он колебался.

— Дай, — еще тверже сказал Никита. — В конце концов, он принадлежит нам обоим, и я тоже имею право испытать свое счастье.

— Смотри, — Тихон, наконец, решился.

На кухне он перевернул пол-литровую банку над раковиной, процеживая воду сквозь пальцы. Мокрый камень лежал у него на ладони.

— Держи. Но это твой единственный шанс.

— Спасибо, Тихон.

— Не боишься, что по дороге у тебя его заберут?

— Ты научил меня защищать то, что мне принадлежит.

— Я буду рад, если ты останешься цел и на свободе, — напутствовал Никиту Тихон.

Фаготу не верилось, что у него получилось. Без объяснений, без условий Тихон отдал ему камень. И это было только начало. «Главное — поверить в себя, тогда в тебя поверят и другие».

Игорь Леонидович Кайманов с появлением в его доме маленького щенка преобразился. Он стал разговорчивым, спиртного в рот не брал, даже попытался бросить курить. По нескольку раз за ночь он поднимался и подходил к щенку, трогал его, разговаривал с ним, как с маленьким ребенком, гладил, подливал в металлическую мисочку воду. Щенок отвечал на ласки хозяина, и эта собачья преданность грела душу. Он даже с работы по нескольку раз в день звонил домой лишь для того, чтобы поинтересоваться, как себя ведет маленький Лорд.

Жена Кайманова радовалась переменам, произошедшим с мужем. Каждое утро, независимо от погоды, Игорь Леонидович Кайманов, тепло одевшись, выходил во двор. Щенка он выносил из подъезда на руках. В кармане у него всегда была тряпочка для того, чтобы, возвращаясь домой, вытереть щенку лапы.

Так же было и сегодня. Хозяин с маленьким ротвейлером на руках спустился вниз, открыл дверь подъезда, щенок высунул из-за полы куртки голову, повертел ею и радостно втянул прохладный осенний воздух.

— Ну что, нравится? — потрепал за уши собачонку Кайманов. — Вижу, нравится. Ну, иди на землю.

Он перешел дорогу и поставил щенка на землю. Песик присел, осмотрелся по сторонам. Кайманов пристегнул поводок. Он понимал, щенок еще глупый и может куда-нибудь убежать, свалиться в яму или оказаться под колесами придурошного автолюбителя. Машин во дворе всегда много. Кто-то приезжает, но большинство уезжает на работу.

— Зверь, пошли, — дернув за кожаный поводок, сказал толстый грузный Леонид Кайманов. Щенок посмотрел на него.

— Что, не хочешь идти? Лапкам холодно? Привыкай, привыкай. А зимой, представляешь, как будет? Снег выпадет, а снег холоднее земли. Так что давай, пошли.

Боковое стекло в серой «тойоте» медленно опустилось. В салоне сидел Глеб и смотрел на мужчину со щенком. На губах Глеба блуждала улыбка, а глаза блестели. Сцена с огромным грузным мужчиной и маленьким щенком его умилила, хотя чувствительным и сентиментальным Сиверов себя не считал. Он открыл дверцу.

Щенок повернул к нему голову. Игорь Кайманов тоже посмотрел. Он увидел Глеба, узнал, дернул за поводок. Щенок, часто-часто перебирая лапами, побежал к Глебу. Тот присел. Щенок добежал до него и ткнулся холодным носом в ладони.

— Хороший... Подрос, — сказал Глеб, глядя на Кайманова.

— Я ему уже и прививку сделал, — доложил Кайманов, протягивая огромную пухлую ладонь. Глеб пожал руку.

— Ну как он, растет? Вижу, все у вас хорошо.

— Да, ничего. Только спит не очень хорошо, — сказал Кайманов. — Наверное, еще не привык к новому месту, наверное, старые запахи будоражат, не дают сосредоточиться. Ну да ничего, еще пару раз жена квартиру вымоет, и тогда он привыкнет. Почувствует, что квартира — это его дом. Ко мне он очень привязан, а вот с женой у него что-то отношения не складываются, даже иногда на нее рычит, — не без самодовольства похвалился Кайманов.

— Слушай, Игорь, я к тебе по делу.

— Что, машина барахлит? — вспомнил последний разговор с Глебом Игорь Кайманов.

— Нет, слава богу, бегает.

— Тогда какие проблемы? Глеб вытащил из кармана пачку сигарет, протянул Кайманову.

— Нет, нет, я почти не курю, ему не нравится запах табака. Иногда, правда, на работе достанут, так сигарету выкурю. А вот спиртного вообще в рот не беру. Совсем ему это дело не нравится, не по душе. А почему, кто бы объяснил?

— Не нравится, да и все, — сказал Глеб.

— Вот и я думаю, почему это ротвейлеры так пьяных не любят. Глеб спрятал сигареты, вытащил из внутреннего кармана куртки фотографии:

— Взгляни, Игорь.