– Одну минуту!

Мгновенно все взгляды снова обратились к ней. В глазах Бэлларда читалось подозрение: уж не выкинула ли она какой-нибудь трюк? Он окинул взглядом стол. Карты лежали как раньше, в небрежно сложенной пачке. Если бы он не сказал, что игре конец, их можно было бы сдавать. Что затевает Сэмара?

– Я предлагаю еще одну партию. Все или ничего.

Он изумленно поднял брови:

– Зачем? Ты и так уже все потеряла, моя дорогая. Все, – со знанием повторил он.

– Я помню о нашей договоренности, но хочу сыграть еще одни раз. Сдаю я.

– С какой стати я буду играть? Я выиграл. К тому же тебе больше нечего ставить на кон. Кстати, еще неизвестно, стоило ли мне рисковать своими деньгами ради того, что я от тебя получу. Так зачем мне рисковать еще раз, ведь я могу и проиграть.

– Потому что иначе тебя все будут считать трусливым ублюдком.

Некоторые из зрителей, двинувшись было к выходу, остановились, ожидая, что ответит Бэллард. Джарман понял: если он сейчас встанет из-за стола, это будет равнозначно отказу от дуэли. Отказавшись играть, он потеряет лицо.

– Если я замечу, что ты жульничаешь…

– Не говори о жульничестве, если у тебя нет доказательств, – прогудел рядом чей-то голос.

Оба, и Сэм, и Бэллард, с удивленно подняли глаза и увидели стоящего возле стола Джейка Уэйли. Его рука лежала на поясе, в непосредственной близости от кобуры.

– Чего я терпеть не могу, – во всеуслышание объявил он, – так это проигравшегося слабака, который хнычет и жалуется, что его надули.

– Я-то как раз не проиграл, – сказал Бэллард, про себя отметив, что надо будет попросить судью уволить Уэйли. – И я, черт побери, не хнычу. – Он кивнул Сэм: – Ладно, сдавай.

Лайман, шатаясь, поднялся на ноги и присоединился к зрителям, сгрудившимся вокруг стола в ожидании финала. Сэм решила не обращать внимания на плотоядный взгляд, которым пожирал ее Джарман: она знала, что он делает это нарочно, чтобы ее разозлить. Она сделала вид, что тасует карты, затем сняла их, но тут же незаметно вернула в прежнее положение и начала сдавать. Она сдала Джарману флеш, пять карт одной масти, чтобы у него не появилось желания сбросить часть карт и взять другие.

Обычно он играл с невозмутимым лицом, ничем не выдавая, какие к нему пришли карты, но на этот раз не сдержался. Его губы растянулись в злорадной ухмылке, и он сказал:

– Какая трата времени! – После чего бросил карты на стол.

Толпа возбужденно загудела. У Лаймана закружилась голова, и он ухватился за руку ближайшего зрителя. Похоже, все было кончено: Бэллард выиграл и эту партию.

– Не спеши.

С таким же злорадством на лице, как и у ее противника, Сэм одну за другой выложила на стол свои карты: две десятки и три семерки. У нее на руках был «полный дом», – комбинация, которая побивала флеш Бэлларда.

Постаравшись изобразить самую очаровательную из арсенала своих улыбок, она объявила:

– Вот теперь игре и в самом деле конец.

Бэллард шевельнулся и застонал. Голова у него раскалывалась, желудок, казалось, вот-вот начнет выворачивать наизнанку. Открыв один глаз, он увидел свет, проникающий сквозь щель между шторами, и понял, что уже почти день. Надо вставать и убираться отсюда, пока улицы не заполнились народом. К тому же сегодня воскресенье, и, значит, надо вести Мириам в церковь. Хорошо еще, что Куигби уехал из города до конца недели; если бы не это, Бэлларду здорово досталось бы за то, что он не ночевал дома. Но после того как он все проиграл, ему хотелось только одного – напиться, что он и сделал в компании Луретты. Сейчас он лежал в ее кровати, страдая от похмелья и от бессильной злобы – ведь в соседней комнате находился не кто иной, как Сэмара.

Она надула его, незаметно подменив его крапленую колоду своей, подтасованной. Но он ничего не сможет доказать. Она победила. И сейчас он жалеет, что ему в голову вообще пришла эта мысль – заиметь свое собственное казино. К черту, к черту все его планы и мечты, потому что сейчас он жаждал только одного – свободы.

Жить с Мириам было все равно что жить в могиле. В их брачную ночь она была похожа именно на труп – такая безжизненная и холодная, что он даже не смог исполнить свой супружеский долг. Тогда он оделся, выскользнул из дома и пошел прямиком к Луретте. И с тех пор ходил к ней регулярно.

Мириам никогда ни словом не упрекнула его за ночные отлучки – ее не интересовало ничего, кроме ее навязчивой идеи о контакте с усопшими.

Бэллард считал, что она сумасшедшая и ее следует поместить в приют для умалишенных, но он знал: Куигби никогда на это не пойдет. Ведь именно поэтому судья заставил его жениться на ней – чтобы было кому за ней присматривать.

Судья делал его жизнь еще более невыносимой. Он помыкал им, как слугой, и вечно напоминал, что Бэллард перед ним в неоплатном долгу. Заполучи Джарман «Счастливый олень», и все было бы по-другому: ему в конце концов удалось бы разбогатеть и избавиться от этой парочки – Мириам и ее отца. Но проклятая Сэмара все испортила! Она все время разрушала его мечты. Когда-нибудь, поклялся он себе, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли в голове, когда-нибудь она ему за все заплатит. И Рэмзи тоже.

Лежащая рядом с ним Луретта перевернулась на бок и захрапела. Бэллард с отвращением ткнул ее локтем, она проснулась и, удивленно хмыкнув, спросила:

– Ты все еще здесь? Вот и хорошо. А я боялась, как бы ты не слинял, так и не получив того, зачем пришел. Хочешь сладенькую, да? Ну, давай. Я готова.

Она попыталась было подвинуться к нему, но он протянул руку, останавливая ее:

– О чем ты? Да я умираю от похмелья. Давай поднимайся и принеси мне горячего кофе, чтобы я смог встать и выбраться из этой дыры.

Луретта нахмурилась, уязвленная тем, что он назвал ее комнату дырой. А она-то так старалась, украшая ее! Повесила на окно красные кружевные занавески, купила на кровать покрывало с цветочным рисунком. Были у нее и лампы с отделанными бахромой бархатными абажурами, и мягкие подушки, и несколько картин на стенах. Она даже повесила в дверном проеме нити стеклянных бус, которые приятно позванивали, когда кто-нибудь проходил мимо… И после таких усилий навести шик-блеск получить от ворот поворот? Нет, тут дело явно было не только в похмелье. Наверняка у этого красавчика есть и другие причины, чтобы портить себе кровь. Луретта преисполнилась сочувствия.

– Все дело в ней, да? Черт возьми, дорогуша, я тебя понимаю. Мне тоже не по душе, что эта стерва живет прямо за стенкой, но после того, что случилось вчера, тут уже ничего не поделаешь.

– Не напоминай мне о том, что случилось вчера.

И он спрятал голову под подушку.

Луретте не хотелось первой сообщать ему неприятную новость, но она все-таки сказала: