– Прости меня, – смиренно повторила Эзергиль, как будто не услышав моей сбивчивой оправдательной речи, и даже голову опустила, словно провинившаяся первоклассница. – Мне нельзя было так поступать. С самого начала, как ты пришла, все было неправильно… неестественно…

Бот теперь, глядя на Эзергиль, я конкретно испугалась.

– Если тебе так хочется, я, конечно, прощаю. Но, по-моему, это тебе надо меня прощать. Точнее, Антонине. Давай пойдем к ней и все расскажем, – загорелась я. – Наверно, мне надо было сразу сказать ей о синем призраке…

– Надо, – вяло ответила Эзергиль. – Как он тебе представился?

– Князь Тишины. А ты с ним что, знакома? Эзергиль истерически расхохоталась, развернулась и выбежала из мастерской.

«Она не человек… – снова и снова думала я, ошеломленно глядя ей вслед и чувствуя, как нарастает уверенность в том, что Князь Тишины сказал правду. – А кто?!»

У пальца был вкус пальца…

Стивен Кинг

Весь оставшийся вечер я просидела, запершись у себя в комнате, снимала стресс; с родителями не разговаривала, Маринка позвонила – я не стала брать трубку. Не хотелось никого ни видеть, ни слышать. Хотелось побыть наедине с собой, любимой, которую все обижают и никто не желает оценить по достоинству. Я включила диск с какой-то сиропной западной попсой, поставила на стол зеркало, разложила косметику и занялась украшением себя: намазалась как минимум четырьмя разными кремами, накрасила ногти, надушилась горьковатыми мамиными духами. Потом долго расчесывала волосы щеткой – вперед, назад, пока не начали искрить и потрескивать. Выкопала в книжном шкафу руководство по вечернему макияжу и принялась за работу, пытаясь нарисовать поверх своего лица утонченно-чувственный облик девушки с иллюстрации: тональный крем, терракотовая пудра, помада с перламутровым блеском, техника «дымчатый глаз»… А внутри, в душе, был настоящий ералаш. Самое ужасное, я не понимала, что происходит. Почему я так оборзела сегодня в мастерской? Как осмелилась выстрелить в Князя? За что Эзергиль просила прощения? Похоже, я утратила всякий самоконтроль и даже не в состоянии оценить, хорошо я поступаю или плохо.

«Instructio de arbore» висело, пришпиленное к обоям, у меня над столом. Я мрачно посмотрела на картинку. Девушка лежала себе на травке; хотя вид у нее с деревом на макушке был довольно-таки идиотский, выражение лица было спокойное и самоуверенное, я бы даже сказала, нахальное.

«Да при чем тут душа мастера, очищение от зла и прочая фигня! – ожесточенно подумала я, вспомнив поучения Антонины. – Если нет таланта, то никакое очищение не поможет. И вообще, нет в природе никакого зла. И добра тоже нет. Все это относительно. Что одному хорошо, то другому плохо, и наоборот. Единственное, что имеет значение, – это сила. Кто сильнее, тот и прав».

В дверь постучалась мама. Я позволила ей принести чай с горячим бутербродом и выставила из комнаты, зная, что она все спишет на переходный возраст.

– Макс звонил весь вечер, – сообщила она из-за двери.

– Пошли его подальше.

– Гелечка, ну так же нельзя… Он хороший мальчик. Людей надо жалеть…

– А меня кто пожалеет? – с надрывом спросила я. – Все только о себе и думают. Что я им, кукла на веревочках? Подергали, и она танцует. Надоело, всех ненавижу, а себя в первую очередь. Все, я сплю.

Вздохнув, мама ушла, а я прямо в вечернем макияже, хоть сейчас на дискотеку, залезла в кровать. Спать, как всегда, не хотелось. На душе было тяжело и муторно. Угнетала неопределенность. Душу назойливо точила мысль: «А не выгонят ли меня теперь из мастерской?» Логика подсказывала, что могут, и даже более того, просто должны, после того что я там натворила. Я утешала себя единственным соображением, что обычной логикой там никто не руководствуется. Мне уже многое сходило с рук, но рано или поздно должен наступить конец. «Я же спасла Эзергиль!» – «А кто ее спровоцировал? Кто нарывался?» – возражал внутренний голос. Но самой неприятной была запоздалая догадка, что окаянный Князь Тишины намеренно втравил меня во что-то запретное, опасное и, что хуже всего, имеющее целью нанести вред нашей мастерской. «Ну, так он и получил по заслугам!» – довольно подумала я, чувствуя, что тот выстрел был моим единственным правильным поступком с самого начала нашего знакомства.

Ощущая припадок какой-то злобной активности, я взяла наугад из шкафа одну из Сашиных книг и погрузилась в чтение. Девушка купалась в ночном море, ее пьяный парень остался спать на пляже. Она плыла и вдруг почувствовала резкую боль в ноге. Наверно, наткнулась на камень, подумала она, потянулась ощупать ногу… а ноги нет. Мне вспомнился один знакомый парень, которого угораздило сняться в эпизоде фильма про Чечню в роли малолетнего ваххабита. Его роль заключалась в одной реплике. Когда его спрашивали: «А с глазом-то у тебя что, пацан?», – он снимал с лица повязку и загробным голосом говорил: «Нету глаза». Прочитав, как акула-людоед рвет девушку на части, я отложила книгу. Припадок активности иссяк, сменившись депрессией и непонятной тревогой. Я выключила свет, вытянулась на кровати, полежала минут пять, и мне стало все понятно с моим взвинченным настроением. Мастерская, Эзергиль, странности характера – да черт с ними.

Просто я боялась, что Князь Тишины вернется из своего ада, чтобы мне отомстить.

В соседней комнате тикали часы. В окно сквозь прозрачную листву ивы светил фонарь.

«Убила я его или нет? – размышляла я, лежа в постели и глядя, как по потолку пробегают световые полоски от фар проезжающих автомобилей. – Скорее всего, нет, к сожалению. Нечисть так просто не убьешь, особенно из призрачного оружия. Как и мастера иллюзий, кстати. К тому же он сам сказал, что смерть в одном из собственных миров – это всего лишь нервное потрясение. Но если он захочет отомстить – а он непременно захочет, я его характер знаю уже неплохо…»

«Хочешь, я приду к тебе в образе демона?» – вспомнился мне вкрадчивый шепот синего. И ведь придет, собака…

«Кстати – Тлалок требует человеческих жертв», – услышала я Маринкин жизнерадостный голос.

Первое предупреждение: «Обернешься – погибнешь». Сегодня я обернулась. А его кровь на моей одежде исчезла еще в мастерской…

С час я ворочалась в кровати, пытаясь выбросить из головы девушку с откушенной ногой из книги и прочие мрачные мысли. Но страхи являлись сами, быстрее, чем я с ними расправлялась. Я взглянула наверх и покрылась холодным потом – показалось, будто у меня над головой сидит огромный паук. Но это была просто тень на потолке.

Часы тикали и тикали. «Вот что мешает мне спать!» – догадалась я, встала, сняла их со стены и унесла на кухню. Вернувшись в постель, я поняла, что сделала ошибку: в комнате стало тихо, как в могиле, только в соседней комнате иногда подозрительно поскрипывал пол. Я лежала, как в засаде, поглядывая на потолок. Тень уж слишком походила на паука, это явно не было случайным сходством. Я шевельнулась, раздумывая, не перебраться ли спать на диван в другую комнату, но тут дверь приоткрылась и снова захлопнулась с глухим стуком. «Я попала», – в ужасе подумала я. «Обычный сквозняк!» – возразил рассудительный внутренний голос. Но до него ли мне было, когда вот-вот явится кровожадный демон?