несколько раз бросал священный жребий[172]. Двадцать восьмого дня того же месяца у Ниси-но Бо состоялось состязание в стихосложении рэнга:

Наступил пятый месяц, время править

миром!

Мицухидэ

У летнего холма в саду прибывает вода.

Ниси-но Бо

Ручей, что вытекает из пруда, полного цветов,

запружен.

Сёха

Когда было сложено сто строк, он вернулся в Камэяма. Вероятно, он бросил священный жребий с какими-то намерениями в мыслях. Позднее по первой строке догадались, что задуманное составление рэнга должно было стать молитвой об [успешном исполнении] тайных замыслов…

В первый день шестого месяца губернатор Хюга Мицухидэ собрал в замке Камэяма Акэти Саманосукэ, Акэти Дзиэмон-но Дзё, Фудзита Дэнго, Саито Кураносукэ, Мидзоо Кацубэ-но Дзё и сказал им: «Я хочу, чтобы вы отдали мне свои жизни. Если вы согласны, мы продолжим совет. Если же нет, немедленно обезглавьте меня».

Он произнес эти слова так резко, что все пятеро испугались и утратили присутствие духа. Тяжело дыша, они лишь смотрели друг на друга. Наконец, Саманосукэ молвил: «Господин, до сего дня мы считали вас своим хозяином. Почему же мы не должны поддержать вас сегодня, в годину тяжких испытаний? Что бы вы ни замыслили, я, Саманосукэ, последую за вами». Остальные четверо согласились с его воодушевляющей речью.

Тогда Мицухидэ сказал: «Я рад слышать, что вы согласны служить мне. Я говорю прямо: у меня есть несколько причин убить Нобунага. Я полагаю, что времени нет. Меня загнали в угол, откуда нет выхода. Поэтому я решил восстать…»

В тот же день, около семи вечера, он покинул Камэяма. Все пятеро были поставлены главными полководцами. Оставив позади себя гору Оэ, они ускорили шаг и уже к рассвету второго дня передовые отряды подошли к предместьям Киото. Они окружили храм Хонно, в котором находился Нобунага, и, подняв боевой клич, стали стрелять из луков и аркебуз.

Было выдвинуто несколько объяснений, почему Мицухидэ, служивший Нобунага аж с 1567 г., решил восстать. Самое убедительное принадлежит историку Кувата Тадатика. В Мицухидэ, утверждает он, накопился гнев против его господина, который относился к нему, знатному полководцу, как к простому солдату, и не раз публично оскорблял его. Принимая во внимание тираническую натуру Нобунага, что отмечали еще современники-иностранцы, имевшие возможность наблюдать за ним, как, например, миссионер-иезуит Луис Фроис (1532–1597), эти оскорбления вполне могли иметь место.

Двадцать девятого числа пятого месяца Нобунага покинул свою главную крепость, замок Адзуми – самое великолепное военное сооружение из существовавших в то время в Японии – и на следующий день прибыл в Киото. Он остановился в храме Хонно, намереваясь устроить чайную церемонию, чтобы показать коллекцию китайских чайных принадлежностей, собранную им за период после 1568 г., когда он в первый раз официально посетил Киото. Это отчасти объясняет, почему он взял с собой лишь тридцать слуг, а не отряд вооруженных воинов. Для сравнения, его сына Нобутада, прибывшего в Киото ранее, сопровождало 2000 всадников.

В первый день шестого месяца состоялась чайная церемония, на которой в качестве почетного гостя присутствовал Тории Сосицу, состоятельный торговец из Хаката, что в Тикудзэне. В церемонии принимал участие и Нобутада вместе с сопровождавшими его аристократами.

После церемонии Нобунага играл до поздней ночи в го со своим учителем Хонъинбо Санса. Когда Нобутада уехал, Нобунага отправился спать. О том, что же произошло на следующее утро, повествует «Синтё-ко ки».

* * *

… Поначалу Нобунага и его слуги подумали, что на них напали какие-то презренные разбойники, но оказалось, что это не так. Слышались боевые крики, в покоях Нобунага свистели пули. «Это мятеж? Кто же восстал?» – спросил он. Мори Ранмару ответил: «Похоже, это люди Акэти, господин». Тогда Нобунага сказал: «Мы ничего не сможем сделать». И с несколькими сопровождающими удалился в свои покои.

Из конюшни, размахивая мечами, выбежали Ясиро Коцусукэ, Бан Тародзаэмон, Бан Сёрин и Мурата Китиго, но сразу же были убиты. В сражении у конюшни погибло еще двадцать четыре тюгэна[173], среди них – Токуро, Тохати, Ива, Синроку, Хикоити, Яроку, Кума, Когомавака, Торавака и его сын Ко-Торавака.

Во внутренних покоях были убиты: три брата Мори – Ранмару, Рикимару и Бомару, Огава Аихэи, Такахаси Торамацу, Канамори Гинью, Сугая Какудзо, Уэодзуми Кацусити, Такэда Китаро, Оцука Матаитиро, Карино Матакуро, Сусукида Ёгоро, Имагава Магодзиро, Отиаи Кохатиро, Ито Хикосаку, Кукури Камэ, Оида Камэ, Ямада Ётаро, Иикава Миямацу, Софуэ Магомару, братья Касивабаранабэ, Хариами, Хирао Кюсукэ, Оцука Магодзо, Юаса Дзинсукэ, Огура Сёдзюмару.

Все они погибли, отбивая непрерывные атаки. Юаса Дзинсукэ и Огура Сёдзюмару услышали о нападении в городе на одном из постоялых дворов и побежали к храму Хонно, смешавшись с врагами, но были убиты. Такахаси Торадзо храбро сражался перед входом на кухню. Никто не мог справиться с ним.

Нобунага взял было лук и выстрелил несколько раз, но, по-видимому, время его пришло: тетива лопнула. Потом он взял в руки копье, но получил ранение в локоть и отступил. Он сказал женщинам, до того момента бывшим вместе с ним: «Вам, женщинам, нечего оставаться со мной! Бегите!» И выгнал их. Огонь уже подбирался к нему. Он решил, что не должен показывать врагу свое тело. Он прошел во внутренние покои, запер за собой дверь и безжалостно вспорол себе живот.

* * *

Луис Фроис, чья церковь, как он говорит в своем письме, «находилась лишь на расстоянии одной улицы от местопребывания Нобунага», оставил несколько иное описание последних мгновений его жизни:

… Несколько христиан, пришедших на утреннюю службу, просили меня обождать и сказали, что перед дворцом какая-то суматоха: по-видимому, там идет сражение. Тут же мы услышали мушкетные выстрелы и увидели пламя. Вскоре кто-то сообщил, что это не уличная ссора: Акэти оказался предателем и врагом Нобунага и окружил его. Когда воины Акэти подошли к воротам дворца, они беспрепятственно проникли внутрь. Сопротивляться было некому, ибо никто не мог заподозрить их в вероломстве. Нобунага только что умылся и вытирал полотенцем лицо и руки, когда они обнаружили его и тут же выстрелили в него из лука. Вытащив стрелу, он вышел с нагината в руках, оружием с длинным лезвием, сделанным по скифскому образцу. Какое-то время он сражался, но, получив ранение в руку, отступил в свои покои и запер дверь.

Некоторые говорят, что он разрезал себе живот, другие же – что он поджег дворец и погиб в огне…»

Вскоре после убийства Нобунага некоторые стали связывать