пробил бок и достал до сердца. Не удивляйтесь, кто-кто, а вокруг не свои точно. Не враги, недруги скорее, но разницы с врагами для меня нет. И тех и тех убиваю по возможности. Ничего брать с бойца не стал, не хорошо оно как-то. А вот от его убийства я ничего кроме чувства удовлетворения не испытал. Правильная работа и всё моё естество меня в этом поддерживало. Вообще можно было и не убивать, но я в таком состоянии, что попытка оглушить, а тот в каске, могла пойти прахом. А рисковать я не мог, чуйка верещала, надо уходить, иначе до утра не доживу, поэтому судьба бойца решена была сразу и без сомнений. Оставив дверь нараспашку, часовой прямо у входа лежал, пусть на других сидельцев думают, я побрёл в сторону улочки этого села. Босые ноги запинались о препятствия в темноте, но шёл пока. Меня мутило, но пока неплохо себя чувствовал, главное зрение не подводило. Приметив несколько тёмных масс грузовиков, я перебрался через плетень, подошёл и глянул что с машиной. Дальше маячил часовой, я же стараясь бесшумно работать, но почему-то каждый шорох далеко разносился, развязал тент и заглянул в кузов крайнего грузовика. Ящики какие-то. С трудом забравшись в кузов, даже сил оттолкнуться от земли и повиснуть на заднем борте не было, чтобы забраться, пришлось, замирая от каждого звука, открывать борт, и медленно опускать. Так ещё петли скрипели, как назло. Забравшись в кузов, понял, что снаряды к «сорокапяткам», мне такое добро не нужно. Светил я фонариком, тот почти заряда не имел, но хватило осветить, часовой вряд ли заметит настолько тусклый свет. Тут я вроде приметил более светлый ящик, ближе к кабине, полез по остальным, и точно, то что искал. Еда. Три ящика, по маркировкам американская сгущёнка. Редкость пока. И также шесть мешков с ржаными сухарями. Шестьдесят килограмм будет, десятка мешок. И вряд ли это нычка водителя, скорее снабженец что-то мутит. А может просто впихнули в первую попавшуюся машину. Прибрал их.

А когда вылезал, уже на земле был, тревога зазвучала, крики, у того места где землянка с задержанными была, выстрелы в воздух, так что перебравшись в сад одной из хат, вокруг тревога, просыплись все, я пересёк село и дальше с окраины уполз в поле. Поиски и причёсывания шли, но я смог уйти. Разведчик бы и не смог? Да что вы говорите? Дальше бежал, натянув сапоги, босым я не привычен ходить. Это из моих запасов, бежал пока свежесть не почувствовал, так и вышел к речке. Мелкая, метров десять шириной, но скинув с себя всё что было, и ухнул в неё, вода лечит, легче станет. Сапоги убрал в обратно в хранилище, а всё что на мне, притопил в речке с камнями. Действительно стало заметно легче. Шевеля ногами, я медленно двигался против течения, а я не стоял на месте. За час, удалился от места где вышел к реке, на приличное расстояние. Да и мне легче стало. Выбравшись на берег, тут песчаный пляж, достал один из бумажных мешков с сухарями и тарелку с холодцом, и жадно поел. Мутить начало, чуть обратно не пошло, но сдержал. Шесть сухарей съел, макая в речную воду, чтобы из каменных в мягкие превратить, и пол тарелки холодца, после чего, пока были силы, достал три ящика с консервами, вскрыл топориком, одну проткнул ножом и присосался к отверстию, хорошая сгущёнка, остальные банки в хранилище убрал, а ящики разломал. На дрова пойдут. Мне хватило сил ещё метров на сто по речке проплыть, отталкиваясь ногами. Да тут самое глубокое место по пояс, и дальше забравшись в кустарник, натянул красноармейские шаровары и гимнастёрку, накрывшись шинелью, меня озноб бить начал, вскоре забылся сном.

Очнулся я от шума моторов, и криков. Осторожно сев и выглянув, с удивлением понял, что по сути спал на окраине села, оттуда бежал. Вот блин. Судя по положению солнца, полдень был. А тут мне попался на глаза знакомый майор, и я даже зарычал от радости. Из-за этой твари моя жизнь по сути под откос пошла. Не мог отправить запрос, и подтвердить мою личность, не хотелось простую работу провести, хотелось орден за выявленного диверсанта. Тот сам говорил об этом. Мол: мы за тебя ещё награды получим. Вот и получи награду. Тут улочка почти вся видна была, майор с каким-то командиром на повышенных тонах общался. Чуть не за грудки друг друга брали. В стороне среди бойцов я и того сержанта заметил, который меня избивал по запросу сержанта. Дистанция метров триста, плёвая. В моих руках мгновенно появилась «СВТ», и прозвучало два выстрела. Первая пуля попала в голову майору… м-да, я и забыл, что в магазине были спецпули, разрывные. Та просто лопнула. Тоже самое произошло и с сержантом. Врагов нужно уничтожать любыми способами. А это мои личные, которых я сам ими назначил. Правда, тут же настигло осознание, что сделал. В том смысле, что выдал своё местоположение. Меня же по любому найдут, поля вокруг, поэтому убрав шинель и винтовку, гильзы прибрал, скользнул в воду. Спрятать меня может только река. Вот так прижавшись к камышам, вставив в рот трубку, я стал дышать. Мне теперь это убежище до наступления темноты не покинуть. Ну и пока лежал, размышлял. План был прост, сбежать от этих недругов, потом выйти к своим, сообщив что попал к немцам, но одетым в нашу форму, очень хорошо маскируются под советское подразделение, выбивали признание что я на немцев работаю. Звучит как бред, но буду стоять на этом. Что с особистами было не знаю, оглушён ударом был. Бежал из землянки увидев открытую дверь, и чуя свежую кровь. Понимая, что меня просто забьют, был вынужден бежать. Вины своей не вижу и не признаю. Тут ещё этот майор. По ним скажу, если спросят, что про майора и сержанта ничего не знаю, кто их так, я был далеко.

Может и проскочит. Хотя наш военный суд, это такой суд, эти могут и за один только побег назначить наказание. Было бы за что. Да в принципе жаль конечно, но да ладно. Сибирь так Сибирь, вот только запасы зимней одежды и остального есть, а припасов нет. Без них не выжить. Поэтому между побегом и выходом к своим, я хочу побывать у немцев, раз уж рядом с передовой нахожусь. Пограбить на припасы. Заполнить хранилище до полного. Я там много что изрядно потратил,