сыновьям его обычно не делают. Если бы я не была и целителем, и дипломированным алхимиком, я бы за это не взялась. Да я и не верила, признаться, что мне удастся довести его до конца, на всякий случай разработала несколько вариантов сокращения курса.

— Я знал, что это очень сложно, но даже не предполагал, что настолько. Мы это оценили, не сомневайся.

— А откуда вообще этот курс взялся? — спросила Ленка.

— О, это сама по себе любопытная история. Пятьсот лет назад в правление Вильгельма Четвёртого в империи случилась смута. На корону стали претендовать сразу несколько усилившихся герцогских родов, а слабый папа поощрял раздоры, чтобы укрепить свою власть над императором. Империя шла к гражданской войне, и тогда император попросил Яна Тоффеля придумать для кронпринца Дитриха что-нибудь, что могло бы увеличить его шансы на выживание в сложное время. Ян Тоффель был одним из пяти известных Высших целителей. Он вообще легенда целителей, признанный гений, на его работах основаны целые разделы целительства. Он и разработал базовый курс, рассчитанный на восемь лет. Кронпринц вырос, стал императором Дитрихом Великим, без единой царапины пережил четырнадцать покушений, и укрепил императорскую власть так, что никто и пикнуть не смел. Ну а Тоффель с учениками много лет улучшал свой базовый курс, и привёл его к окончательному двенадцатилетнему варианту, который и называется полным курсом Тоффеля.

— Я всё же не понимаю, почему это так сложно. — продолжала недоумевать Ленка. — Неужели нельзя как-нибудь попроще?

— Понимаешь, Леночка, — ответила мама, — природа все свои творения делает кое-как. Природе не нужно совершенство отдельного организма, ей важно только выживание вида. Представитель вида должен дать потомство, и на этом его функция заканчивается. Поэтому в человеческом организме почти всё сделано как попало. Но что-то изменить в нём совсем непросто, ведь в организме всё взаимосвязано. Вот и приходится вносить улучшения постепенно и понемногу, пока ребёнок растёт и развивается. Это очень сложная задача — переделать в организме почти всё, и при этом ничего не испортить.

— Но какой смысл в курсе, которым никто не может воспользоваться?

— Тоффель создал курс для приведения организма к идеалу. Полный курс — это эталон, а в реальной жизни используются производные курсы — упрощённые варианты Тоффеля. Их много разных. У нас в княжестве дети в младшей школе проходят курс Тоффеля-Энце. Это бесплатная программа, её полностью финансирует княжество. После того, как её приняли триста лет назад, у нас в княжестве резко сократилась заболеваемость, и вдвое увеличилась продолжительность жизни. В развитых странах все дети проходят тот или иной производный курс Тоффеля.

Любопытная новость. Я, конечно, знал, что средняя продолжительность жизни у нас в княжестве где-то в районе ста пятидесяти лет, но как-то не связывал это с надоевшими микстурами, да и вообще особо об этом не задумывался. Просто принимал как данность, что здесь люди живут дольше.

— А что дал нам полный курс?

— Почти полный иммунитет к болезням, более прочные кости, сила и реакция выше, чем у обычных людей, ну это вы и сами знаете. Устойчивость к травмам и быстрое заживление ран. Вас труднее отравить, хотя тут как повезёт. Жить будете лет триста, а может, и до пятисот. Это не считая прибавки, которую получите как Владеющие. У вас работает регенерация, правда, очень слабая — новый глаз будете отращивать полгода, а руку или ногу года три. С этим всё же лучше к целителю. Вы хорошо видите и слышите, различаете запахи. Ну и по мелочи много разного.

Мне давно уже стало кристально ясно, что наша мама — это самое большое везенье, которое мне досталось в этой жизни. Можно разбогатеть, можно получить дворянство, можно самому добиться в жизни чего угодно, но невозможно просто взять и получить лишние двести лет жизни. Мы — получили.

* * *

Мы шли, обходя лужи от островков тающего снега и перебираясь через вырытые канавы по временным деревянным мосткам. Хотя само здание лечебницы было уже полностью готово и сейчас активно заселялось персоналом и пациентами, строителям приходится дожидаться стаивания снега, чтобы начать разбивку клумб и установку статуй и фонтанов. Мама сразу заявила, что на разные страшные рожи на барельефах она насмотрелась в княжеской лечебнице, и потребовала, чтобы статуи и барельефы были жизнеутверждающими. Так что все статуи представляли собой прелестных пациенток, улыбчивых лекарок, счастливых матерей с детьми и прочее в том же духе. Всё это живо напоминало мне шедевры социалистического реализма; в своё время я хотел было предложить девушку с веслом, но потом прикинул сколько времени мне придётся затратить на объяснение при чём здесь весло, и предпочёл мудро промолчать. От обсуждения проекта самого здания я тоже устранился, потребовав только, чтобы было дорого-богато. Экспертом и заказчиком выступала Ленка, которая в нашей семье и была главным искусствоведом. Результат оказался совсем неплох — светлое здание в несколько эклектичном стиле ближе к классике, с высокими окнами и статуями в нишах. Вот сейчас я и направлялся туда с Зайкой и Есенией Ждановой, которая после перехода в слуги семьи постепенно прибрала себе наше делопроизводство, как-то незаметно разросшееся до угрожающих размеров.

— Здравствуйте, господа, — приветствовала нас миленькая девушка за стойкой, — мы рады вас приветствовать в нашей лечебнице. Чем мы можем быть вам полезны?

Девушка явно уже привыкла к визитам аристократов, и никакого трепета от нашего появления не испытывала.

— Госпожа Милослава на месте? — спросил я.

— Вам назначено? — привычно осведомилась девушка. — Госпожа очень занята, и вряд ли сможет принять вас без назначения. Позвольте сначала направить вас к дежурной лекарке, которая и решит вопрос о приёме вас самой госпожой.

Тут, по всей видимости, уже успели отработать систему отфутболивания спесивых аристократов, которым непременно надо самого главного, и немедленно.

— Сообщите госпоже, что здесь находится Кеннер Арди.

У девушки расширились глаза, и она схватилась за переговорник. Ну, по крайней мере, она знает кто я такой, а руководителей у нас не обязательно знать в лицо, мы, слава богам, не в Корее.

— Ты совершенно права, Кира, — продолжил я начатый разговор, — мы, скорее всего, не получим от этого никакой выгоды, одни убытки. Но вот наши дети уже получат. Семья не заканчивается на нас, мы обязаны думать о потомках.

Я задумал ввести медицинское страхование работников, а со временем, когда наберёмся опыта, ещё и пенсионное. Удивительно, но ничего подобного здесь не существовало. Такие проблемы здесь решались в полном соответствии с классическим принципом «спасение утопающих — дело рук самих утопающих». В результате эта простая идея была воспринята моими приближёнными