– Я люблю тебя, – прошептала она. – Все эти три года, каждый день и каждую ночь, я любила тебя.

Джейк открыл глаза. Они сияли счастьем и чувствами, которые не передать словами и которые он тем не менее попытался выразить.

– А ты все эти годы была постоянно со мной, – проговорил он хрипловатым голосом, пожирая глазами ее лицо, желая удостовериться, что Джессика и в самом деле здесь, с ним, рядом, что она ему не приснилась. – Я пытался ускакать от тебя, но ты как призрак ехала со мной рядом…

– Как я только могла подумать, что смогу жить без тебя… – проговорила Джессика, и голос ее дрогнул.

– Джессика, слава Богу, я тебя нашел! – порывисто воскликнул он.

В едином порыве они стиснули друг друга в объятиях. Джейк зарылся лицом в ее волосы, Джессика спрятала лицо у него на плече. Закрыв глаза, они так крепко обняли друг друга, что заболели руки, но и этого им было мало, хотелось прильнуть друг к другу еще теснее.

– Я не могу тебя больше терять, – прошептал Джейк.

– Я не смогу тебя отпустить.

Но мало-помалу правда, от которой нельзя было скрыться, начала надвигаться на них, неся с собой отчаяние, загородиться от которого они не могли, как ни старались. Наконец Джейк разжал объятия и сел. Джессике не оставалось ничего другого, как отпустить его.

Несколько секунд он сидел на краешке кровати, повернувшись к Джессике спиной. Джессика изо всех сил вцепилась в сбившиеся простыни руками, чтобы не схватить Джейка за плечи и снова не притянуть к себе. «Не уходи, – билась в голове единственная мысль. – Не уходи… Не сейчас, только не сейчас».

Джейк встал, но лишь затем, чтобы взять свою одежду. Он натянул штаны, однако застегивать их не стал. Подойдя к креслу, на котором оставил рубашку, он порылся в кармане и выудил кисет с табаком и бумагу. По-прежнему не оборачиваясь, тихо спросил:

– Дэниел знает?

Знает ли Дэниел? Джессика почувствовала себя так, словно сверкнула молния, разверзлись небеса, и на землю хлынул благодатный дождь: Джошуа, со спутанными черными кудрями и смеющимися зелеными глазами… Джошуа – подарок, преподнесенный ей Джейком, который даже не подозревает, что у него есть сын.

Джессика потянулась было к Джейку, намереваясь преподнести ему эту радостную весть. Она уже вдохнула в себя побольше воздуха… и остановилась. Перед глазами, вытесняя друг друга, начали вставать самые разнообразные картины. Вот Джошуа гордо восседает на отцовском плече. Вот он, заливаясь звонким, счастливым смехом, бросается в объятия Дэниела. Вот Дэниел смотрит на нее, Джессику, и глаза его наливаются ненавистью при одном упоминании имени Джейка. Вот Джейк, худощавый, мускулистый и напряженный, словно натянутая струна. Человек, которому ее любовь принесла такие страдания. Что он предпримет, если она ему скажет? Что подумает?

Он поедет в «Три холма», в этом нет никакого сомнения, и постарается увидеться с сыном. И если его не убьют рейнджеры, то это сделает Дэниел.

Отголосок здравого смысла, с каждой секундой все больше набиравший силу, подсказал Джессике, что ей не следует торопиться, нужно подумать хорошенько, прежде чем выкладывать Джейку всю правду, поскольку от этой правды зависит не одна жизнь.

– Да, – услышала она свой собственный голос.

Джейк глубоко вздохнул. Негнущимися пальцами он кое-как скрутил сигару, чиркнул спичкой. Как странно! Когда он в последний раз видел Джессику, чувство вины по отношению к своему брату, которого он любил искренно и нежно, постоянно терзало ему душу. Ведь он соблазнил его жену! Теперь, по прошествии трех лет, он вновь сделал то же самое, однако не ощущал ни тени стыда. Ощущение вины осталось, Джейку не удалось подавить его, но каким бледным оно казалось в свете всех страданий, которые он перенес за последние годы ради брата и его жены.

И теперь Джейку впервые пришла в голову мысль, что, быть может, они с Джессикой приняли неверное решение тогда, три года назад. Мысль эта, новая и неожиданная, потрясла его до глубины души. Все это время он убеждал себя в том, что у него не было выбора: закон и собственный кодекс чести вынуждали его вернуть Джессику ее законному мужу и уехать из Техаса куда глаза глядят. Но разве может быть верным решение, принесшее столько боли стольким людям? И ему самому, и Джессике, и Дэниелу, которому приходилось жить, зная о неверности жены и предательстве брата.

«Нет, – подумал Джейк, расправляя плечи, невольно напрягая при этом мышцы шеи. – Нет, мы поступили правильно. Это было самое лучшее, что мы могли сделать. Да что там самое лучшее! Единственное! Джессика, скажи, что я прав…»

Однако Джессика сдавленным голосом, полным горя и какой-то отчаянной решимости, лишь проговорила:

– Ты не можешь больше так жить.

Глубоко затянувшись, Джейк уставился в окно. Внизу бурлила шумная городская жизнь. Десятки людей смеялись, разговаривали, ходили взад-вперед… и любой из них мог выстрелить ему в спину, едва он ступит за порог этой комнаты, только для того, чтобы получить награду. Знакомая картина, знакомое ощущение…

– У меня нет выбора, – безжизненным голосом отозвался он.

Ну почему перед ними постоянно встает проблема выбора? Почему им вечно приходится от нее зависеть? Из-за этой проклятой проблемы Джошуа никогда не узнает, кто его настоящий отец, а Джейк – что у него есть сын. Пока Джейку приходится скрываться от правосудия – хотя он и не совершил никакого преступления – и от любимого брата, у них нет выбора. Но если бы он был свободен… Господи, если бы он был свободен! Да, но было бы ей тогда легче сделать выбор? Джессика не знала.

Она села в постели, плотно завернувшись в простыню. В душе ее клокотали отчаяние и надежда.

– Джейк, мы должны рассказать правду. Прошло три года, страсти улеглись. В Дабл-Спрингс сейчас новый шериф. Даже законы, и те изменились. Если… если бы я съездила в Дабл-Спрингс, может быть, мне удалось бы найти кого-нибудь, кто что-то видел, кто знает правду… – Голос Джессики прервался. Глаза ее с мольбой взирали на Джейка. – Джейк, мы должны хотя бы попытаться.

Он медленно обернулся. Лицо его казалось непроницаемым.

– А если нам это не удастся? – спокойно спросил он, однако хрипловатый голос выдал сдерживаемое волнение. – Ты закончишь свои дни в тюрьме, а меня повесят.

И никто из них не увидит своего сына. Как же выбрать между человеком, которого она любит, и сыном – самым дорогим, что у этого человека есть и о чем он даже не подозревает?

Джессика побледнела. Плотно сжав губы, она изо всех сил вцепилась в простыню.

– Значит, так ничего и не изменилось? – с горечью спросила она, и голос ее дрогнул.

Как же ему хотелось заключить ее в объятия, прижать к своей груди, стереть с ее лица это выражение боли и отчаяния, сказать, что все будет хорошо! Но он давным-давно понял, что от правды не убежишь, как бы тебе этого ни хотелось.

– Ничего, – лишь проговорил он, хотя признание это разрывало ему сердце.