Я отвернулась, но услышала гадкое чавканье, когда он выдернул диктофон из раны.

— Немножко грязная, — сказал Бизя и вытер ручку о штанину.

В комнату вбежала Карина.

— Они убили Костяна! — задыхаясь, сообщила она. Он висит в проходе с чердака на крышу. Выведи меня! — обратилась она к Бизону. — Выведи! Я не делала тебе ничего плохого! Я же выпустила тебя тогда, а ведь Грач никогда не отпускал того, кто посидел в его комнате для гостей! Выведи! Я оставлю расписки тебе! — закашлявшись, она скомкала Бизин «план», но не бросила его, а зажала в кулаке.

Задыхаясь, мы все бросились в сени. Там, словно повешенный, болтался Костян. Он запечатал собой выход на крышу, возиться с ним не было времени. Бизя разбежался и ударил дверь плечом. Она не поддалась, чем-то надежно припертая снаружи. Он снова разбежался и ударил, рискуя сломать ключицу. Двери в маленьких избушках, где живут древние старушки, только кажутся хлипкими. На самом деле они добротные и крепкие, крепче тех, которые сделаны по всем правилам современных технологий.

Я поняла, что если Бизя сейчас не выбьет дверь, я потеряю сознание и на этот раз уже навсегда. Карина опять натянула волосы на лицо, сделав из них маску. Она не вынесла бездействия и стала дергать Костяна за ноги, пытаясь освободить проход на чердак. Я бросилась ей помогать, но Костян, зацепившись локтями за доски, торчал в потолке прочно, как пробка в шампанском.

Бизя снова разбежался и вложил в удар всю силу стокилограммового тела и отчаянье гибнущего человека. За долю секунды до того, как его плечо коснулось войлока, которым была обтянута дверь, я увидела, как она открылась.

Бизя вылетел из дома с целенаправленностью реактивного самолета. Я выскочила за ним и увидела, как сила инерции несет его прямиком в ветхий сарай, размером чуть больше собачьей конуры.

— Тормози! — на выдохе заорала я, но он уже влетел в сараюшку, где давным-давно, наверное, держали кур. Сарай рухнул с грохотом, который трудно было ожидать от такой развалюхи. Из под груды гнилых деревяшек послышалась тирада, непозволительная для человека, который небесплатно учит детей.

— Вылезай, гад! Я тебя поймала! — послышался в клубах дыма знакомый Бэлкин голос. Она возникла возле руин в образе жгучей брюнетки с алыми губами. По обе стороны от нее возвышались гренадерского роста парни с палками, сильно смахивающими на автоматы. Доски зашевелились, появилась широкая спина Бизи, его крепкий зад, он замер на четвереньках, но тут же получил от Бэлки сильный пинок и рухнул лицом в гнилые доски.

— Запишите, парни! Это я его поймала! Вылезай, казанское рыло! — и Бэлка снова занесла ногу в ажурном чулке для пинка.

— Эй, Бэлка! — крикнула я, хватая ртом свежий воздух. — Это не то рыло! Не казанское!

Забыв про пинок, Бэлка уставилась на меня, будто перед ней был черт из преисподней.

— Я тебя спасла… — то ли спросила, то ли заверила она.

Только теперь я заметила, что на улице много машин и людей. Ближе к дому стояли два огромных джипа и Бэлкин «Мерседес», чуть дальше я разглядела две «Скорые» с синими мигалками, возле которых толпился полураздетый народ. С воем сирены подъехали две пожарных машины и люди в касках стали тянуть длинные шланги к дому. Зарево от пожара освещало всю улицу, тени от пламени плясали на небе, но самым страшным в этом дурном сне был не огонь и не смерть, а злорадное любопытство на лицах зевак. У меня подкосились ноги, я схватилась за низкую калитку, подумав, что впервые в жизни не отказалась бы от помощи врача: какую-нибудь бы мне кислородную подушечку, или хотя бы ватку с нашатырем.

Командовала всеми почему-то Бэлка, она даже выругала пожарных за нерасторопность и те забегали быстрее.

— Там человек! — крикнула я, но не услышала сама себя.

— Там человек! — зычно повторила Бэлка, но никто не двинулся с места.

Тогда Бизя стартанул с четверенек, нацелившись обратно в дом. Что-то заклинило у него в голове: он решил вытащить Гогота. Или Никитина. Не знаю, кем он для него был, когда единственный из толпы, Бизя бросился в пламя. Уже нельзя, уже поздно. Да и не к чему. Я хотела крикнуть ему это, но кончился голос, кончились силы. Никто и не думал его останавливать, даже Бэлка. Я видела, что он успеет только вбежать в горящую хибару: перекрытия почти перегорели и должны вот-вот рухнуть грудой головешек. Я обнаружила, что держу в руках свою сумку, которую не забыла прихватить, выбираясь из ада.

Я метнула сумку ему под ноги, он запутался в длинном ремне своими новыми остроносыми ботинками и упал — который раз за ночь! — одновременно с прогоревшей крышей, поднявшей высокие и красивые столбы искр. Толпа зевак громко выдохнула то ли удовлетворенно, то ли разочарованно. Я тупо отметила, что Бизя порвал мою сумку, на которую я копила три месяца. Он лежал и смотрел на большой костер. Пожарные шланги зашевелились и выпустили вялую, неуверенную струю воды. Пожарище зашипело громко и страшно, как гнойная рана, на которую плеснули перекисью.

И тут я увидела Карину. Она неслась через огород, и длинный светлый хвост из волос мешал ей, болтаясь за спиной и цепляясь за кустарники. «В Казани мало блондинок», — подумала я, а вслух сказала:

— Держите ее!

Но опять себя не услышала.

— Держите ее! — завопила Бэлка. Никто не двинулся с места, только Бэлкины парни вскинули свои палки, похожие на автоматы.

— По ногам! — крикнула Бэлка, но они не успели даже прицелиться. Бизя обрушился на них, подмяв под себя вместе с оружием.

— Да это что за голубь хитровы…ый? — что есть мочи завизжала Бэлка.

— Почему голубь? — вставая, нашел силы удивиться Бизя.

— Он кто? Он что? Он чей? — бесновала хозяйка всех ночных клубов города.

— Мой! — успокоила я ее, скинула туфли и побежала.

Я всегда бегала лучше всех. Меня зазывали во все городские секции легкой атлетики, но я никогда не хотела быть похожей на плоскогрудых жилистых дылд, которые потея, несутся к финишу. Если честно, я всегда хотела быть пышногрудой блондинкой, такой, которую сейчас догоняла. Расстояние между нами быстро сокращалось. Голенастые дылды бегают лучше грудастых блондинок. Мы перемахнули через пару заборов, размолотили ногами какие-то грядки, вслед нам громко брехали собаки, а мы все неслись по огородам и темным улицам.

Я почти догнала ее, она выдохлась, тяжело дышала, зато у меня проветрились легкие и нашатырь мне был уже ни к чему. Ее длинный хвост мотался у меня перед носом — тяжелые, сильные, светлые волосы, о которых втайне мечтает каждая женщина. Я схватила ее за хвост. Она рванулась как дикое животное, готовое вырваться из капкана ценой потери любой части тела. Послышалось смачное «чпок», будто штопор выдернул пробку из бутылки. Роскошные волосы остались у меня в руках. Она замерла, я тоже, в ужасе, что сняла с нее скальп. На меня испуганно смотрела незнакомая женщина с короткими темными волосами. Такую не заметишь в толпе, не запомнишь. Я вдоволь успела налюбоваться на эту серую мышь. Она опять побежала, сначала медленно, потом быстрее, потом, поняв, что я не собираюсь ее догонять, еще быстрее.