Они вернулись в квартиру. Кара и ее дебильные подружки ужасались историям о горячих источниках в Вермонте, который оказался обиталищем насильников.

— А он был симпатичный? — спросила Джастин, узнав о Мире (я не придумываю, честно).

В воскресенье вечером я получил длинное письмо от Джессики Годин, которая выражала надежду на то, что мы нашли своего отца. Она ждала от меня ответа. Джессика знала о том, что случилось в лесу, после чего стали известны и прочие нелицеприятные факты о Мире и его дружках-рецидивистах. Мне показалось, что на ответное письмо у меня ушло много часов, даже руки распухли от писанины. Я рассказал ей и о том, что мама больна, и о том, что очень хотел бы использовать завещанные дедушкой деньги раньше оговоренного срока, чтобы убежать из этого надоевшего мне городка. Когда я писал об отце, то не стал скрывать, что мечтал видеть его в офисном костюме каждый день — только потому, что это было бы лучшим наказанием за его эгоизм. Я хотел бы, чтобы его обязали выполнять все, что положено мужчине, который имеет несовершеннолетних детей. Потом я не мог уснуть, поэтому написал и Тиан, но не стал ждать от нее ответа, так как знал, что электронные письма в Таиланд доходят не скоро. Кейси распаковывала свои вещи, а Аори и Эбби «помогали» ей, пока вся комната не оказалась завалена одеждой, шарфиками и прочей мелочью. В конце концов, девочки разошлись не на шутку, рассыпав всю косметику в комнате мамы, но ни у кого не было сил их приструнить.

Люк заезжал дважды за выходные, чтобы полюбоваться разгромом.

— Пижон, привет, — сказал он, заходя ко мне в комнату, когда я притворялся, что готовлюсь к английскому. — Да тут у вас пекло.

— Нет, это просто папа вернулся в город. — Слышал, доложили. Говорят, у вас были проблемы. — Ну, если можно назвать проблемой то, что он завел себе подружку, которая по возрасту годится мне в сестры, и у них есть ребенок, то можно сказать и так. Но все не настолько плохо. — Скажешь тоже.

— Я имею в виду, что не верил в любовь до гроба. — А мои родители хотят девочку.

— Как это стыкуется с тем, что я только что рассказал?

— Но, как говорят, любви все возрасты покорны, и даже старики могут, словно упасть с Луны.

— Твои родители женаты. Все еще. Друг на друге.

— Все равно я в ужасе. Моему младшему брату всего девять.

— Ты знаешь, Люк, не обижайся, но ты не имеешь представления, что такое ужас.

— Я понимаю.

— Потому что я не имею представления, что будет с нами. Мы можем оказаться без крыши над головой и без ясного будущего.

— Не волнуйся. Все образуется. — Еще бы, — кивнул я.

— Так вы ехали все время на автобусе?

— Кто тебе сказал?

— Каролина.

— Она гордится тем, что сделала. Ее мог бы поджарить один здоровенный детина, если бы я не пригрозил ему пистолетом.

Люк грубо захохотал и положил свои огромные ноги на изголовье моей кровати.

— Ты пригрозил ему пистолетом? — Он снова рассмеялся.

Я выразительно посмотрел на Люка, не зная, хочу ли рассказать ему о том, что случилось, или нет. Люк по-прежнему был моим лучшим другом. Более или менее. В хорошие времена. Но у него был дырявый рот, и он мог все разболтать. С другой стороны, эта история не могла повредить моей репутации.

— В пистолете не было пуль, — уточнил я.

— Я представляю, — улыбнулся Люк.

— Это был «кольт» 1937 года, который использовался в полиции.

Люк резко встал.

— Какого черта? Ты что, и вправду грозил парню пистолетом?

— Да.

— А где теперь пистолет?

— Под сиденьем машины в Нью-Йорке. А может, и нет.

— Бог ты мой. Я думал, ты меня грузишь. А откуда у тебя эта чертова пушка?

— Я ее нашел. Это долгая история.

— Ну, ничего себе. Хорошенькое приключение.

— А затем нам пришлось столкнуться с офицером полиции штата Массачусетс, чтобы показать ему наши фальшивые водительские удостоверения и выдержать от него форменный допрос…

— Я бы и подумать не мог, что ты на такое способен, Гейб. Не обижайся.

— Почему? — спросил я. — Только потому, что я не принимаю участия в забегах по пересеченной местности?

— Нет, — честно ответил Люк. — Гейб, не принимай близко к сердцу, ты… просто не подходил на роль парня, который может угрожать пистолетом кому-то. Но ты молодчина. Я восхищен.

Наконец, дождались. Возвращение Гейба в страну крутых.

Все это для меня не имело теперь никакого значения.

Я наблюдал за мамой. Ей было лучше, чем за все предыдущие месяцы. Она постоянно находилась в движении. Ходила по магазинам. Составляла списки покупок, планировала дела. По субботам готовила жаркое с мясом и вывозила Аори в детские парки, где родителям и детям можно прыгать на огромных надувных штуковинах. Ей словно требовалось доказать себе и окружающим, что она все еще в числе живущих. Думаю, что как раз в парке и состоялся разговор мамы и Аори: она объяснила малышке, что папа очень любит ее, но ему придется ухаживать за Амосом, а мама позаботится об Аори. Когда она станет старше, то обязательно навестит папочку. Я полагаю, что мама именно так все и объяснила. Мы забыли о пасхальных яйцах для Аори. Мы все забыли о Пасхе, даже католичка Кейси. Дедушка выехал в воскресенье утром в торговый центр и купил девочкам пасхальные корзинки величиной с них самих. Он спрятал их в кустах, а мы оставили подсказки в картинках, разбросав их по всему дому. Было так смешно наблюдать, как малышки разыскивают подарки. Кейси взяла девочек с собой на детский праздник, который устраивался в одном кафе.

Я все время возвращался мыслями к отцу. Мне было интересно, когда же он подойдет ко мне и скажет: «Сын, нам надо поговорить». И он сделал это в понедельник, в день, когда оформлялись бумаги на продажу дома.

Лео появился в доме с Амосом, маленьким и хрупким в своей корзинке. Я увидел Лео шагающим по дорожке к дому и разговаривающим по мобильному телефону. Он жестикулировал так, словно его собеседник (вернее, собеседница, потому что наверняка это была Джойос) мог бы его увидеть. Войдя, он обратился ко мне:

— Гейб, ради всего святого, подержи его. Мне нужно в ванную.

У меня руки грязные.

Когда он увидел, с какой неохотой я беру ребенка, он сказал:

— Послушай, ведь это твой брат.

Так и было. Этот бедняжка, как бы я к нему ни относился, был мне братом. Я положил его между подушками на софе, как научился делать это с Аори, когда та была совсем крошечной, и он через несколько минут уснул.

— Итак, — возвратившись, произнес Лео, — ты меня ненавидишь до глубины души.

— Что-то в таком духе.

— Я не виню тебя за то, что ты сердишься…