в качестве агента по другой крупной большевистской сделке — концессии Ханневига. Советское правительство предложило на 80 лет арендовать 8 млн. акров прекраснейшей тайги и право на строительство железнодорожной линии, соединяющей сибирские реки с арктическими портами.[841] Номинальным концессионером был Эдвард Ханневиг, норвежский банкир и ещё один партнёр Ашберга. Однако два его брата и банк, которым они управляли, "Christoffer Hannevig, Inc.", находились на Бродвее, 139, недалеко от "Equitable". Нью-йоркская пресса утверждала, что за Ханневигом стоит "американский капитал".[842] 5 июля 1919 года Лид вернулся в Нью-Йорк для встречи со знакомым Генри К. Эмери в "Guaranty Trust". Два дня спустя Лид зарегистрировал новую компанию – "American-Russian Industrial Syndicate". Как отмечает Саттон, деньги на это предприятие поступили от "Sinclair Oil", "Guggenheim Brothers" и "J.G. White Engineering", расположенных по адресу Бродвей 120.[843] В конце концов, контрольный пакет акций перешёл к Синклеру.[844] Также с синдикатом был связан Евгений Любович, другой бывший русский банкир и, как вы, вероятно, можете догадаться, бывший и нынешний партнер Рейли и Животовского.[845]

Между тем, несмотря на заявление о том, что он находился в Нью-Йорке по "официальным делам" британского правительства, Рейли, казалось, был занят исключительно личными делами. Самое примечательное, что он подал иск против "Remington Arms" за невыплаченные комиссионные.[846] Одновременно его партнёр Александр Вайнштейн участвовал в иске "Русско-азиатского банка" против "Guaranty Trust". Очевидная цель состояла в том, чтобы получить контроль над бездействующими рублевыми счетами "Guaranty".

Однако истинная цель визита Рейли раскрывается в его шифрованной телеграмме от 10 мая Дж. Пиктону Баггу, чиновнику Британского торгового совета.[847] Рейли рассказал о своих "беседах с видными американскими банкирами и промышленниками", которые "полностью осознавали возможности России как неисчерпаемого рынка для американских производителей и как великолепного поля для капитала". Рейли стремился создать "британо-американскую комбинацию, которая могла бы ассимилировать и эксплуатировать" российские фирмы и банки, особенно те, которые контролируются вышеупомянутым Батолином и другими магнатами-эмигрантами. Батолин, отметил Рейли, уже произвёл "хорошее впечатление" на "American International Corp." и "Ford Motor". Главным представителем трансатлантического объединения на Уолл-стрит должен был стать грозный Сэмюэл Макробертс из NCB, которого Рейли называл как обладающего "большим влиянием" и который "направляет внешнюю политику" его и других банков. Предполагаемый синдикат будет включать "American International", "Armour & Co.", а также "Гуггенхаймов, Форда, Перси Рокфеллера, Дюпонов, Джона Райана и т.д.". Рейли пообещал более подробный отчёт по возвращении в Лондон. В сопровождении Джекальски он вернулся в Англию к концу мая.

Вскоре после этого, 13 июня, на Манхэттен вернулось ещё одно знакомое лицо — сэр Уильям Уайзман. В течение следующих нескольких месяцев он и Рейли поддерживали регулярную зашифрованную связь. В Лондоне Рейли с головой окунулся в так называемую "русскую банковскую схему". В ней был задействован ещё один доверенный человек, российско-польский банкир Кароль Ярошинский, для скупки акций национализированных российских банков у отчаявшихся акционеров-эмигрантов. Синдикат Ярошинского финансировался городскими банкирами, которые надеялись в конечном итоге завладеть львиной долей российской банковской системы и всеми её активами. Это дало бы им большое преимущество в будущих переговорах с "красными" и оттеснило бы назойливых янки. Конечно, одним из соратников Ярошинского был Абрам Животовский.[848]

19 августа Рейли телеграфировал Уайзману, чтобы сообщить ему, что британское правительство дало зелёный свет плану Ярошинского.[849] Во-первых, он хотел, чтобы Уайзман заседал в консультативном совете. Он также попросил Уайзмана следить за этой деятельностью. Рейли и его друзья хотели уничтожить Батолина, что помогло бы Ярошинскому – и Мартенсу. Уайзман согласился с обеими просьбами.[850] В следующем месяце Рейли также отправил зашифрованную телеграмму Александру Вайнштейну в Нью-Йорк, в которой просил его "предоставить [Уайзману] всю имеющуюся у вас информацию о Батолине", особенно "о его сделках с американскими банками и компаниями, а также всю информацию, которую вы имеете или можете получить о существующей или предполагаемой американской торговле и промышленная деятельность в отношении России".[851]

Любопытно, что в письме от 3 июля британскому коллеге Эрику Драммонду Уайзман заявил, что больше не считает себя на службе Его Величества, что снова поднимает вопрос о том, кому он служит.[852] В том же письме сэр Уильям отметил, что политические враги в Вашингтоне намеревались напасть на Вильсона и Хауса "за то, что они были слишком дружелюбны с большевиками". По-видимому, им в руки попала "какая-то довольно нескромная переписка". Чья? Уайзман также упомянул "нашего друга Дадли Филда Мэлоуна, [который] выступил как обычный лидер социалистической революции. Он тратит время на то, чтобы уберечь большевиков от тюрьмы. Он по-прежнему самый восхитительный собеседник и шлёт вам привет". Мэлоун, помимо всего прочего, был юрисконсультом "Советского бюро". Для простого банкира, больше не состоящего на государственной службе, Уайзман, казалось, был на удивление хорошо информирован.

Лондон также пытался опередить янки, делая то, чего они не сделали бы, – договариться об официальном торговом соглашении с большевиками. В мае 1920 года Леонид Красин прибыл именно для этого. Он сразу же установил тесную связь с Рейли — отношения, которые некоторые британские официальные лица сочли крайне подозрительными. В ноябре того же года МИ-5 обнаружила, что Красин получил чек на 5 тыс. фунтов стерлингов (25 тыс. долларов США) от "Guaranty Trust".[853] Он неубедительно утверждал, что понятия не имеет, от кого это было и для чего. В любом случае отрицание переговоров по торговому договору оказалось успешным, и в марте 1921 года соглашение было подписано.

Примерно в то же время Рейли нанимает своего старого соратника, для выполнения заданий в Штатах. Это был сэр Пол Дьюкс, который, как и Рейли, получил признание (и в его случае рыцарское звание) за шпионские подвиги в России в 1918-19 годах. В марте 1921 года Дьюкс прибыл в Нью-Йорк в качестве личного агента Рейли.[854] В последующие недели в дневниках Дьюкса записаны обеды в клубе банкиров, ужины с изгнанными российскими банкирами и встречи с полковником Хаусом в Вашингтоне, Филадельфии и Нью-Йорке.[855] Учитывая, что Хаус был более "не при делах", к чему это тогда всё? Позже он встретился с Рэймондом Робинсом, и Дьюкс обошёл элитных манхэттенских арт-дилеров, тех самых, которые стремились купить произведения искусства, которые большевики так стремились продать.[856]

В тот же период Рейли заключил деловой союз с отставным британским офицером Эдвардом Л. Спирсом — спорное соглашение, в котором основной