На рассвете (25 мая 1805 г.) поплыли мы под зарифленными марселями к O. В сие время дул ветер сильно от NNO, при большой зыби от оста, погода была туманная, мрачная. Перед полуднем прояснилось, и мы могли произвести наблюдения, посредством коих определили широту 47° 39´ 4´´, долготу 215° 15´ 52´´. Ветер стих после так, что мы отдали у марселей рифы и поставили брамсели; под вечер настал совершенный штиль. По кратковременном безветрии подул ночью ветерок от W, коим поплыли мы к N для отыскания мыса Терпения; глубины не могли достать 150 саженями. В семь часов утра увидели мы на W и NW непрерывные гряды льдов. На пространстве от NO до OSO находились отдельные великие куски оного, которые становились тем менее, чем далее простирались к S. Эти льды принудили нас переменять курс до StO; обошед оные, опять стали держать к N.

В полдень увидели впереди опять лед, почему должны были спуститься к осту. Чрез всю ночь слышали шум буруна, почему и продолжали плыть под малыми парусами. В следующий день увидели мы столь чрезвычайное множество льду на NW, что для обхода оного принуждены были спуститься на SO. Испытав, что в широте 48° уже угрожали льды опасностью, удобно я мог предполагать, что дальше к северу сделается оная гораздо больше, а потому и решил я, оставив дальнейшее исследование Сахалина, идти в Камчатку (где посланник желал быть как возможно скорее) и возвратиться после опять немедленно к мысу Терпения.

Итак, обошед все льды, направил я путь свой к островам Курильским, которые вознамерился пройти в широте 48°, имея надежду при сем случае определить положение некоторых из средних островов сей гряды. Из сих островов определены до сих пор с точностью только четыре первые, называемый одиннадцатым или Раукоке, виденный адмиралом Сарычевым[117], и острова, составляющие пролив Ле-Буссоль. Для определения прочих должен был я пользоваться удобным тому случаем, поелику не имел такого времени, которое мог бы употребить на то особенно.

Мая 28-го дувший ветер крепкий от WNW превратился под вечер в бурю. Находясь по счислению в близости Курильских островов, легли мы в дрейф под зарифленным грот-марселем и штормовыми стакселями. Волнение было жестокое и неправильное, что причинило чрезвычайно сильную качку. В полночь ветер несколько утих и отошел к NW. На рассвете увидели мы берега на SO и ONO, но пасмурная погода опять скрыла их от нашего зрения. В сие время ветер сделался тише столько, что мы могли поставить все паруса. В восемь часов утра усмотрели в недальнем расстоянии высокую гору на ONO, почему и начали держать в пролив между сим островом и другим, виденным поутру на SO, который долженствовал быть двенадцатый или так называемый Матуа. Найденная наблюдениями в полдень широта была 48° 2´ 00´´, долгота 207° 7´ 24´´.

В сие время находился от нас пик на NO 68° в расстоянии от 10 до 12 миль. Он есть примечательнейший пункт всей гряды островов, я назвал его пиком Сарычевым, в честь вице-адмирала Сарычева, который первый определил с величайшей точностью положение острова, на коем стоит сей пик. По кратковременном безветрии, в продолжение которого увлекало корабль много к западу сильным между сими островами течением, сделался слабый ветер от S и принудил оставить пик Сарычева на SW. В 12 часов ночи сделался ветер несколько свежее. Мы легли в дрейф. Темная ночь скрывала все от нашего зрения, кроме пика Сарычева, находившегося тогда от нас на SO в расстоянии около 15 миль. В три часа утра, в начале рассвета, поставив все паруса, велел держать к ONO. Ветер дул от SSO с сильными порывами, с дождем и снегом. Через полчаса увидели мы неожиданно перед собою берег. Это был высокий остров малого пространства с плоскою вершиною.

Мы обошли остров сей не далее двух миль. Бурун вокруг всего острова весьма велик, приставать к нему, казалось, нигде невозможно. Вокруг него летало бесчисленное множество птиц, вероятно, единственных обитателей сего острова. Он есть десятый, следовательно, Муссир называться должен, лежит в широте 48° 16´ 20´´, долготе 206° 45´ 04´´, в восьми милях от острова Раукоке, прямо на N. Держав курс OtN, ONO и NOtO, при свежем ветре от SO, имея хода около пяти узлов, не полагал я уже более увидеть еще какой-либо остров, однако, к немалому нашему после удивлению, усмотрели мы в 11 часов четыре каменных острова, из которых один едва не равнялся с поверхностью моря. Мы проходили мимо оных в расстоянии около двух миль; в полдень находились они от нас на W. В сие время сделался крепкий ветер от OSO; весь горизонт покрывался густыми облаками. Курс вел нас прямо на острова сии, опасность коих нечаянным открытием четырех каменных островов мы уже испытали, почему приказал поворотить и лечь на SSO; но течение действовало в сем месте столь сильно, что корабль наш увлекаем был назад к островкам сим. Впрочем, как волнение было невелико, ветер крепок и ход в час по восьми узлов, то ласкал я себя надеждою обойти сии острова.

Шесть часов продолжали курс в сей надежде, но, наконец, усмотрели совершенную невозможность. При сем показался на NO в тумане высокий остров, от коего находились мы очень близко. Шум буруна, происходившего от сильного течения, заставлял нас и без того уже часто помышлять о близости какого-либо рифа, невзирая и на то, что дна не доставали 150 саженями. Бывшим нам в таковом положении и предвидевшим по всем признакам[118] приближение шторма не оставалось более ничего, как искать безопасности в Охотском море. Итак, убрав паруса, стали мы спускаться под двумя зарифленными марселями на SW, WSW, W и WtN. Мы не могли не почитать после себя особенно счастливыми, что при сильной буре, ходе от восьми до девяти узлов и мрачной темной погоде, в которую зрение не простиралось и на 50 саженей, не брошены были на какой-либо риф или остров, в каком случае кораблекрушение и всеобщая гибель, конечно, были бы неизбежны.

Совершенно неверное означение на известных поныне картах сей гряды островов не оставляло мне ничего, как только идти курсом наугад в Охотское море. До второго часа пополуночи продолжали мы держать на W и WtN, потом привели к ветру. В три часа дул ветер жестокий от NNO со снегом. Ртуть в термометре опустилась на 1½ градуса ниже точки замерзания. В девять часов сделался ветер тише, погода прояснилась, мы могли произвести наблюдения, которые показали маловажное действие течения к NW. Отсюда с некоторою вероятностью заключить можно, что сколь ни сильно течение между Курильскими островами, но действие оного должно уничтожаться правильною сменою прилива и отлива. Открытую нами опасную купу островков назвал я Каменными ловушками: они лежат между островами Муссир и Икармою в одном направлении: от острова Чиринкотана на SOtO в 15 милях. Погода становилась лучшею, ветер отошел к NW, мы поставили все паруса и поплыли к NO.

В следующее утро был густой туман и скрывал от зрения нашего высокие горы острова Оннекотана. Незадолго перед полуднем только увидели мы берег на N, однако я, при сделавшемся весьма слабом прямо от N ветре, не надеялся пройти между островами Порумуширом и Оннекотаном, каково было мое намерение. По приближении нашем к берегу на расстояние около двух миль настало совершенное безветрие. Корабль влекло сильно к SW, что принудило нас спустить два гребных судна для отбуксирования корабля хоть немного от берега. Глубина была 30 саженей, грунт – мелкий песок. В половине пятого часа сделался свежий ветер от NNW, почему и решил я оставить остров Оннекотан к N и пройти между ним и островом Харамукотаном, который еще не был виден. В шесть часов показался остров Харамукотан на S, скоро потом и остров Шиашкотан на SW 42°.