запах? Запах, который вскружил мне голову. Я готова упасть прямо сейчас на диван, обнять подушку и наслаждаться ароматом словно кошка, учуявшая валерьянку.

Меня останавливает застывший возле окна силуэт. Джонатан стоит спиной ко мне, полностью сосредоточенный на виде из окна. За стеклом стянулись серые тучи, предвещая непогоду. На нем нет пиджака, а рукава рубашки закатаны до локтя.

Джонатан оборачивается, заставляя меня замереть на месте. В его глазах застыла боль. А по внешнему виду можно предположить, что он долго не спал. На полу валяется пустая бутылка, которая сразу же бросается в глаза.

Он не идет мне на встречу, не раскрывает руки для объятия, не прижимает нежно к себе. Джонатан холодно осматривает меня, так и не проронив ни слова.

— Я должна вернуться домой, — начала я. Но, это не те слова, с которых я хотела начать.

Он промолчал, демонстративно отвернувшись к окну. Тысячи иголок одновременно встряли мне в сердце, заставляя его невыносимо застонать.

— Мой самолет через несколько часов, — сдерживая слезы, сказала я.

Не смотря на всю боль и обиду, я готова сама кинуться ему на шею. Я бы отдала все за один поцелуй, который заберет всю боль и снова наполнит меня жизнью.

— Дома тебя ждут, — не глядя мне в глаза, просто ответил Джонатан.

— Я хочу лишь знать: почему? Почему ты так холоден сейчас? — сглотнув комок в горле, спросила я.

Я поднималась сюда с точным намерением добиться от него объяснений, но вместо этого готова умолять остановить меня.

— Ты возвращаешься к Алексу и дочери. Я не могу тебя остановить, Эмилия.

Не могу поверить, что я это слышу от него. От равнодушия Джонатана у меня перехватило дыхание.

Он полностью развернулся ко мне лицом, высокомерно приподняв подбородок. Его скулы напряжены, а взгляд пронзает абсолютным холодом.

— Я не могу трезво мыслить рядом с тобой. Ты опьяняешь мою голову, душу, сердце. Отправляешь меня, Эмилия. Я выпил ее всю, — он указал на бутылку, — но алкоголь не действует на меня так, как ты. Будет лучше, если ты вернешься к семье.

— Джонатан…

— Эмилия, нет, — он категорично остановил меня. — Перед тем, как обвинить меня в чем-то, разберись в себе. Можешь ли ты сама принимать решения? Чего хочешь ты?

Мне хочется заорать, что я хочу остаться с тобой. Здесь. Прямо сейчас. Но, у меня нет выбора. Меня снова его лишили. Я не могу позволить Лили играть с моей жизнью.

— Я пустил все на самотек. И действительно готов был пожертвовать многим. Вплоть до того, чтобы пойти против родителей. Моя жизнь устроена другим образом, Эмилия, и каждый мой шаг несет ответственность. Каждый день стоит миллионы. Ты не можешь определиться с желаниями, а я не могу больше растворяться в тебе. В пустую, — на выдохе добавил он.

Джонатан отвернулся к окну. За стеклом медленно начал спускаться снег. Над городом повисла дымка и здания вдали смазались мутными очертаниями. Джонатан ждет, когда я уйду. Ему не требуется это говорить. Я чувствую каждой клеточкой тела его желание поскорее закончить разговор.

Наши жизни пересеклись случайно. Джонатан забрался мне голову. Проник в каждый уголок тела. Оставил нестираемый отпечаток в душе. Я была счастлива просто находится рядом с ним.

Осталось много вопросов, но я больше не хочу слышать ответы. Слишком больно находится рядом и не иметь возможности касаться его. Я разбита обледенелостью Джонатана.

Делаю несколько шагов к нему, но останавливаюсь. Мы слишком далеко зашли. Я слишком близко подпустила его. По словам Лили, я далеко не первая и не последняя женщина в его жизни, которой он красиво рассказывал о любви. Сомнения терзают мое сердце, однако я больше не дам чувствам властвовать над собой. Джонатан станет для меня уроком и … Болезненно сглотнув, я запнулась в мыслях. И огромной ошибкой.

Захожу в лифт, опершись спиной о прохладный металл. Мой взгляд самовольно следит за неподвижным силуэтом, который видно в отражении стеклянной стены. Джонатан разворачивается лицом перед, тем как двери лифта закрываются. Мой взгляд застилает пелена из слез, которые стекают по щекам.

Больше я не увижу зеленые глаза под веером черных ресниц, что пристального изучали меня на конференции. Больше не будет нежных касаний по накаленному до предела телу от его властных поцелуев. Больше не будет Джонатана Вуда в моей жизни. Он останется здесь, в Нью-Йорке, будто греза.

ДЖОНАТАН

Я должен был ее отпустить. Ради нее и себя. Эмилия должна сама принять решение. Определить, что имеет ценность для нее и чего она хочет.

Это лучше для меня. Я запутался. Запутался в себе, жизни, своих мыслях. Когда Эмилия рядом, весь мир перестает существовать. Я забываю обо всем и готов совершать безумные, необдуманные поступки.

Слишком много на меня свалилось. Сейчас моя семья должна стоять на первом месте. Отец. Он совсем плох. Ночью ему стало хуже. В больницу он отказался ехать, поэтому пришлось устроить больничную палату из спальни. Доктор и медсестра постоянно будут возле отца, как и мама.

Семейная тайна прибавила вопросов. Дядя Майкл жив, по словам отца, и благополучно живет где-то на берегу Атлантики.

Как узнала об этом Лили? Как она посмела шантажировать?

После того, как отец уснул. Мы с мамой долго разговаривали в кабинете. Она выглядела очень уставшей, но стойко держала себя в руках. Отчаяние в ее глазах больно ранило меня. Я чувствовал свою вину. Вину, что не мог помочь и последнее время был далек от них.

Мама рассказала о дяде Майкле то, что ей говорил отец. Они созванивались каждый месяц на протяжении всего этого времени. В последнее время дядя не так тщательно скрывался, и это помогло Лили узнать о нем.

Как он мог спокойно жить, зная, что у него растет дочь? Зачем он пошел на такой безумный поступок?

Сейчас мне нужно иметь холодный рассудок, трезво мыслить, чтобы поймать эту тварь на горячем. Под сердцем Лили, может быть, мой ребенок, что пока спасает ее от моего гнева.

Эмилия…

Сердце больно сжимается в груди. Я должен отпустить. Ради нее самой. У нас была еще неделя, но что-то случилось раз она вылетает домой раньше срока. Это к лучшему. Ей не нужно участвовать в этом спектакле, финал которого обречен на провал.

Держу себя в руках, чтобы не сорваться и не бежать за ней. Умолять выслушать и простить за слова, которые далеки от чувств, что крепко проросли в моем сердце.

Развернувшись к окну, я несколько раз ударил кулаками в стекло. Я выгляжу жалко. Мои мысли