Оникс на миг закрыла глаза. Из всего, что он мог сказать ей сейчас, на пороге Врат, он сказал лишь вот это?

Или… Или это гораздо больше, чем она услышала?

Или он всегда говорил гораздо больше — своим телом, своими поступками, своими глазами? Почему она так хотела услышать слова?

Она склонилась ниже и сжала его ладонь. Их руки были липкими от крови, их пальцы сплелись. Оникс склонилась еще ниже, словно собираясь поцеловать. Вздохнула. Его дыхание заканчивалось. Оникс видела это. Ощущала. Последние вдохи…

Еще ближе.

— Разве я позволила тебе умереть, Ран? — шепнула она.

В его глазах было непонимание. В ее — бесконечность. И лори цвел, пуская по телу раяны свои листья, расползаясь усиками, разрастаясь отростками. Тонкими, гибкими, сильными. Листьями, стеблями, бутонами. Они оплетали женское тело, ползли со спины на грудь и плечи, с плеч — на запястья, добрались до ладони, коснулись мужской руки. Замерли, словно прислушиваясь. И поползли дальше. На пальцы айда. На локоть. На его плечо. На грудь. На шею… Лори цвел, сплетая сеть, разрастаясь, становясь одним цветком на двоих, вырывая из лап демонов того, кого любит раяна… Древняя сила, всеобъемлющая. Сила женщины, сила матери, сила природы… сила любви, которая вопреки. Которая сильнее боли. Которая смогла прорасти, несмотря ни на что. И Оникс улыбалась. Хотя и плакала тоже. Она все смотрела в его глаза, осознавая. Принимая. Любя его. Позволяя этой любви быть, переступив прошлое, не думая о будущем. Внутри сети цветущего лори, что давал жизнь.

Оникс не знала, сколько это длилось, очнулась, лишь когда Ран поднял руку, чтобы стереть влагу с ее щек. Он смотрел на нее, и в невозможно зеленых глазах отражалась ее бесконечность и его любовь…

Теперь одна на двоих.

Дом вздрогнул, и сверху посыпалась труха, заскрипели стены, грозя сложиться внутрь.

— Я ведь говорил… Надо было уходить, — прошептал Ран. — Ты снова меня не послушалась, раяна.

— Я ведь говорил! Надо уходить, Оникс.

Он посмотрел на свою грудь. В разрезе черной рубашки на коже была кровь. Только раны не было. Стянувшуюся кожу обвивал, словно штопал, черный рисунок. Ран провел пальцем, посмотрел на Оникс. Но на разговоры и признания уже не было времени.

— Идем, — он поднялся, схватил ее за руку. — Скорее, Оникс!

Они не пошли — побежали! Дом уже трясся, словно норовя спрыгнуть со скалы.

— Что происходит?

Оникс запнулась на лестнице, но трупа Итора не увидела. Лишь кровь на полу.

— Похоже на обвал, — помрачнел Ран. — Я пытался ударить Итора магией, но здесь слишком много артефактов. Но дар все же отозвался, да так, что дрогнули горы! Архар, скорее!

Ран сдернул со спинки кресла расшитый камзол Анрея, накинул Оникс на плечи.

— Руки, — скомандовал он, просовывая ее ладони в рукава. — Теперь идем.

Они выскочили за дверь и шарахнулись обратно. Скалы гневались. Сверху катились камни, норовя погрести под собой дом.

— Бежим! — закричал Ран.

Он рванул к тропинке, таща за руку девушку. Перепрыгнул через труп стража Итора, даже не остановившись. Чуть дальше Оникс увидела и еще одного… Сглотнула. Мелкая крошка камней, катившихся по склону, превратилась в камни размером с кулак, а потом и вовсе забарабанили валуны.

— Назад!

Ран отдернул Оникс, и туда, где она стояла, упал осколок размером с саму раяну. Лавьер тревожно оглядывался, ища выход. По дорожке уже было не пройти, камнепад набирал силу, заваливая узкую тропу. Еще несколько осколков вонзились в землю совсем рядом, валун глухо ударился о крышу дома. Скалы дрожали, словно злились, норовили похоронить под собой растревоживших их людей.

— Оникс! — Ран развернул к себе девушку, перекрикивая грохот водопада и скал. Быстро посмотрел на ее живот, прищурился. — Нам придется прыгнуть!

— Что? Ты с ума сошел!

— Другого выхода нет. Иначе смерть, Оникс. Камнепад усиливается!

— Нет!

— Доверься мне. — Камни стучали по скале. Слишком близко… слишком много! — Доверься! Я тебя вытащу.

Она в ужасе посмотрела за его спину. Прыгнуть в бурлящий поток?

— Мы разобьемся!

— Верь мне.

Ран скинул сапоги, отстегнул меч, стащил камзол с плеч раяны, понимая, что одежда потянет их на дно. Быстро примотал к ноге нож и огневой камень, протянул Оникс руку.

— Ран, нет!

Он сжал ее ладонь, заглянул в глаза.

— Поверь мне. Я тебя не отпущу!

И потянул к краю, на самую грань бездны…

…Когда-то Оникс пришла в голову мысль, что Ран Лавьер — это бурная стихия, шторм, бьющийся о скалы. Мощный поток, что несет раяну, словно щепку, швыряет в разные стороны, закручивая водоворотом своей страсти. Он был слишком другим, чтобы мерить его обычной меркой. Разве можно судить шторм за то, что он разбивает корабли? За то, что несет их к зазубренным рифам?

Так и Лавьер. Он был собой. Со своей жестокостью, своей правдой и своей любовью. Безумной и безудержной, ранящей и исцеляющей.

Где-то там, падая в бездну, Оникс поняла, что Ран Лавьер похож на стихию. И его просто надо принять, чтобы иметь смелость жить с ним. Любить его. Принимать его любовь.

…Холодная вода обожгла тело, потянула на дно, затаскивая под водопад, к скалам. Оникс забилась, мгновенно потеряв ориентир в этом потоке, захлебнувшись, ослепнув и оглохнув. И единственное, что осталось, — это сильная рука, что сжимала ее ладонь. Ран тащил ее куда-то, делая уверенные и мощные гребки, тянул сквозь поток, преломляя течение. Раяна не знала, сколько это продолжалось, ей казалось, что вечность. Воздуха внутри не осталось, нутро горело, требуя спасительного вдоха. Она еще успела подумать, что больше не выдержит, когда Ран вытолкнул ее на поверхность.

— А-а-а, — с хрипом, жадно Оникс дышала, радуясь хотя бы этому — возможности дышать.

— Обхвати мои плечи, — Ран не дал ей передышки. — Мне нужны свободные руки.

От его уверенности и силы стало немного легче. Оникс подчинилась, стуча зубами от холода.

— Держись крепко.

Она прижалась к нему всем телом, пытаясь не обхватывать шею, сдерживая свое желание повиснуть на Ране, сжать его ногами, потому что он был единственной опорой в бушующем потоке. Лавьер плыл сильно, рассекая воду обеими руками. Скалы все еще гремели, сверху сыпались камни. На миг повернув голову, Оникс увидела, что от дома на скале почти ничего не осталось, его засыпали валуны.

Ран назад не смотрел, только вперед. Он двигался, словно огромная рыба, и Оникс болталась на его спине, вцепившись в плечи.

Пологий берег показался тогда, когда у раяны уже зуб на зуб не попадал от холода. И когда ее ноги зачерпнули песок отмели, она даже не сразу поверила.