– Давай выбираться отсюда, – сказала я Овчинникову.

Мы с трудом выкарабкались из раскопа. Гробы – часть моей истории, такой же пустой, как они, – остались внизу, освещенные слабеющим лучом фонаря. Батарейки садились. Что-то гасло и во мне. В конце концов и я далеко не «энерджайзер».

Леха собрал лопаты. Я сняла фонарь с каменной плиты над псевдомогилой матери…

Из темноты послышался хруст травы.

Я вздрогнула. Овчинников оглянулся.

Откуда-то возникли автоматные стволы. Четкий мужской голос произнес:

– Ни с места! Не двигаться!

Серьезно настроенные преследователи все-таки добрались до меня! Сколько ни старалась, ни пряталась – убежать не удалось. Автоматные дула подтверждали мой вывод, настырно целясь в тощую грудь. И в Лехину тоже.

В первый момент я подумала, что теперь точно угодила в пасть Левиафана. Вкрутит в висок штырь и бросит на поиски Камня. И стану я его сыскным псом-зомби – копией Чедвика, каким тот был до недавнего времени.

Я в самом деле решила, что «Мгла» выследила меня. Руки у Кларка такие длиннющие, что дотянулись даже до России с ее медведями. Власть Левиафана показалась мне безграничной, а взор – как всевидящее око Саурона. Иногда от него можно спрятаться, но вот и осечка вышла…

Однако я ошибалась. Просто фан-клуб моих «воздыхателей» пополнился. И выяснил это открывший рот Леха:

– Чего-то я не слышал, чтобы кладбищенских сторожей оснащали «Вихрями»!

– Молчать! Руки за голову!

Только тут я обратила внимание, что человек из темноты говорит на чистом русском. Без малейшего акцента.

– Леша, не перечь им… – начала я, задрав руки. – Не поможет.

– Нет, постойте! – произнес непослушный Леха и сделал полшага вперед. – Я – оперуполномоченный РУБОП капитан Алексей Овчинников! В чем дело? Кто вы такие? На каком основании угрожаете оружием? Мы проводим вполне официальную эксгумацию.

Леха обычно любит розыгрыши, но здесь не шутил. Он на самом деле работал в управлении по борьбе с организованной преступностью, пол года назад получил звание капитана. Правда, последние несколько лет активно губил печень и морально разлагался, но происходило это вне службы…

– Специальная операция ФСБ! – объявил один из тех, кто держал оружие. – Руки за голову!

Федеральная служба безопасности? Вот так номер!

Тягаться с ними Овчинникову не по силам. Да и вооружение неравное. Два короткоствольных «Вихря» против лопаты.

– Что вам нужно? – спросил Леха. – Оставьте девушку! Это могила ее родителей – она пуста.

Он сделал еще шаг, оказавшись в полуметре от стволов.

– Ни с места – или откроем огонь! – повысив тон, произнес фээсбэшник. – Руки за голову!

Последнее относилось к Лехе. Я-то давно положила ладони на затылок.

– Хорошо, – подозрительно спокойно произнес Овчинников.

Он медленно поднимал руки, почему-то сжатые в кулаки. Только спустя мгновение я поняла почему.

Не успела опомниться, как Овчинников разжал ладони. Оказалось, что они были полны песка! Который и полетел в глаза обладателей «Вихрей».

Послышался короткий мат.

– Беги, Алена! – крикнул Овчинников, круша кого-то в темноте.

До меня донеслись звуки ударов.

Лучшего момента для бегства придумать невозможно. Я дернулась, сделала шаг и замерла. Как бросить Леху в такой ситуации? А если с ним что-то случится?! Я же после этого съем себя заживо!

Моя нерешительность заставила Овчинникова рявкнуть:

– Что стоишь, дура?! Беги! – Он обернулся ко мне, в луче света появилось его разъяренное лицо. – Мне они ничего не сделают. Ну звания лишат, ну под суд отдадут… А тебя – попросту пристрелят! Беги!

И я рванула. В темноту, через груду земли, натыкаясь на железные ограды и камни. Гаснущий фонарь остался там, где продолжали драться Леха и люди из ФСБ. Я летела, не разбирая дороги, по чьи-то могилам, по цветам… Спотыкаясь и падая… Не оглядываясь…

Звуки потасовки за спиной вдруг сменились топотом со всех сторон. Замелькали узкие лучи фонарей, неподалеку чьи-то голоса комментировали каждое мое столкновение с могильным крестом, трещали динамики радиотелефонов.

Кладбище забито фээсбэшниками! И все они ловят меня! Не Леху же!

Сзади прозвучала короткая очередь. У меня сжалось сердце, но я не остановилась. Даже думать не стала, что она может значить. Леха велел мне спасаться. И я сделаю это!

Перед глазами внезапно выросла высокая кладбищенская ограда из железных прутьев. Не останавливаясь, я прыгнула на нее и одним махом перебросила тело на другую сторону.

Что-то не рассчитала и свалилась на тротуар. Здорово грохнулась!..

Улица была погружена в темноту. Лишь в нескольких метрах, где забор переходил в старую кирпичную стену, обклеенную плакатами к мюзиклу «Иствикские ведьмы», горел одинокий фонарь. Кроме участка тротуара он освещал человека в старом потертом костюме и поношенных ботинках. Этот человек поджидал явно меня!

Подняв пистолет, Глеб Кириллович неспешно приближался. Холодный стальной взгляд из-под морщинистых век выдавал в нем старого чекиста.

– А! Консультант по вопросам взаимодействия! – Я с трудом поднялась, держась за прутья ограды. – Так и думала. Не похожи вы с Сашей на представителей международной компании. Особенно мне понравился трюк с кредитной карточкой. Ни в чем себе не отказывайте! С трудом рисуется образ нефтяных магнатов, которые жалеют денег на поиски такого бесценного артефакта, как Камень Судеб!

– Довольно болтать.

Топот с разных сторон известил о приближении не меньше десятка бойцов спецподразделения. В черных масках и черных бронежилетах, рассматривая меня сквозь прицелы «Вихрей», они взяли нас с Глебом Кирилловичем в плотный полукруг. Я прижалась к забору. Теперь точно не убежать.

Башня, появляющаяся в Средиземном море в момент солнечного затмения, сделалась для меня далекой и недоступной.

– Что-то не вижу Саши, – произнесла я, картинно оглянувшись. – Наверное, вставляет себе зубы.

– Ты напрасно скалишься, Овчинникова, – произнес Глеб Кириллович непарализованной стороной рта. – Я предупреждал, чтобы ты не делала глупостей.

– Ну и что же? Пристрелите меня здесь и похороните в могиле моих родителей?

– Зачем? Упрячем в глубокие подвалы, оставшиеся со времен НКВД. О них не знают журналисты. Каждодневные инъекции клозапина подавят волю. Мы выкачаем из тебя все, что ты знаешь, а затем сделаем сумасшедшей. Ты будешь царапать стены, сдирая ногти. Станешь подолгу смотреть на люминесцентную лампу, выжигая сетчатку. Все случившееся покажется тебе кошмарным сном, ты будешь рассказывать его окружающим, и они будут воспринимать его как бред.