прикусила палец, пытаясь заглушить свои крики, когда его толчки продолжались, они оба дрожали, когда их прорвали оргазмы.

Ее глаза закрылись от тумана.

Он пытается убить меня.

После секундной попытки восстановить дыхание, он потянулся за платьем, запутавшимся вокруг ее бедер, заставляя ее сесть, чтобы он мог стянуть его через голову. Затем он поцеловал ее в рот, скользнув языком внутрь, чтобы завладеть другой частью ее тела.

— Я люблю тебя так чертовски сильно.

Сердце Лейк заныло, когда он снова произнес ей эти слова, а затем забрался в кровать и притянул ее к своей груди. Что-то все еще удерживало ее от того, чтобы сказать это, неуверенная, что похоть и трах между ними заставили ее полюбить его больше, чем обычно.

Что-то также напугало ее, так как первый раз, когда они трахались, был намного более ручным, чем в этот раз. Его другая сторона медленно начала проявляться, но она видела, как он борется и мучает себя, чтобы держать это в узде. Лейк знала, что он не хотел, чтобы его темная сторона проявилась на ней больше, чем она сама, показывая, как сильно он действительно любил ее и заботился о ней. Однако, учитывая, как быстро это обострилось с прошлого раза, она не знала, сколько еще раз они смогут трахнуться, прежде чем слова Элли станут правдой.

— Винсент… — Она прикусила губу, переворачиваясь на спину, чтобы посмотреть на него.

Что-то еще беспокоило ее, и она не знала, как сказать об этом, кроме как просто высказать это.

— Как ты можешь любить меня? Я не итальянка.

— И что? Что, черт возьми, это должно означать? — Он посмотрел на нее в замешательстве.

— Я просто подумала, что ты захочешь быть только с кем-то, в ком течет итальянская кровь, из-за семьи и их правила создавать только итальянцев. Глупо было спрашивать. Я имею в виду, мы даже не были вместе… — Ее голос затих, прежде чем она закрыла рот и повернулась на бок.

Ей не следовало спрашивать его об этом. Он сказал, что любит ее, а не то, что хочет на ней жениться. Тем не менее, она не могла видеть Винсента ни с кем, кроме себе подобных, всю жизнь, поскольку Семья была для него всем. Он хотел бы, чтобы его сын был сделан, если у него будет таковой в будущем. Вот как работают Витале, и я бы их испортила.

Винсент повернул ее спиной, чтобы посмотреть на него, ясно понимая, к чему она клонит.

— Ты знала, что мать Нерона не была итальянкой? Правило быть только итальянцем стало в Семье более мягким. Раньше нужно было быть на сто процентов итальянцем, чтобы быть сделанным, но теперь это просто нереально. Теперь вам просто нужно быть итальянцем по происхождению.

— Действительно? — спросила она, пытаясь сделать вид, что для нее это не так уж важно.

— Да.

Он поцеловал ее, прежде чем перевернуть на бок.

— Наличие фамилии Витале делает тебя достаточно итальянкой.

Лейк улыбнулась его словам и начала засыпать в его объятиях, ее сонливость выдавала ее мысли.

— Не оставляй меня утром. Я ненавижу не просыпаться рядом с тобой.

Он притянул ее обнаженное тело ближе к себе.

— Я не буду, детка. Больше нет.

ГЛАВА 51

Арахисовое масло к ее желе, чипсы к ее соусу, шипучка к ее пирогу

Перевернувшись, когда сонливость начала проходить, она наткнулась на твердое тело. Это был первый раз, когда она проснулась рядом с ним, доказав, как далеко зашли их отношения. Лейк проглотила комок в горле, глядя на идеального, спящего Винсента.

О, черт.

Винсент сонно придвинул ее ближе к себе, наполовину подмяв под свое обнаженное тело.

Она попыталась вывернуться из-под его руки, слишком много думала об их отношениях, но его тело прижало ее к земле.

— Не уходи, — проворчал Винсент, когда она не попыталась сдаться.

— Нет, мне нужно, — она напряглась, пытаясь оттолкнуть его от себя, — встать.

Он не сдвинулся с места.

— Нет, не нужно.

— Нет, нужно!

— Нет.

Лейк вздохнула.

— Винсент, мне нужно увидеть Адалин и сказать ей, какая я ужасная лучшая подруг.

Наклонившись, он посмотрел на нее сверху вниз, все еще прижимая ее своим телом, чтобы она не могла освободиться.

— Значит, ты ужасная лучшая подруга только потому, что трахалась с ее братом? Дважды?

— О, Боже мой.

Лейк прикрыла глаза. Услышав это вслух, стало еще хуже.

Худшая, блядь, лучшая поддруг на свете.

— Дерьмо случается. — Он открыл ей глаза, взял ее руки и прижал их к матрасу над ней. — И, Лейк, я не совсем облегчил тебе задачу не трахать меня, так что вини в этом меня.

Она уставилась на него, удивляясь, как это его не смутило, что он переспал с лучшей подругой своей сестры.

— Значит, ты совсем не чувствуешь себя виноватым из-за того, что произошло между нами?

— Мне жаль, что я люблю тебя и мне нравится трахать тебя? Блядь, нет.

Черт возьми, когда ты так говоришь…

Ладно, может быть, с точки зрения Винсента это было не так уж плохо, потому что, ну, он был Винсентом, и то, что он делал, в любом случае было сомнительно. Не говоря уже о том, что он был братом Адалин, и она всегда прощала его.

Он снова наклонился, прикусив пухлую часть ее губы.

— Мы можем сделать это три раза очень быстро.

— Нет! — Она выскользнула из-под него так быстро, как только могла, прежде чем передумала. — Я уже отправляюсь в Ад, и мне бы хотелось, чтобы Адалин не была той, кто отправит меня туда.

— Что ж, поторопись, черт возьми, и одевайся. Я не позволю своей сестре блокировать мой член. Если я хочу трахнуть тебя, я собираюсь трахнуть тебя. — проворчал Винсент, вставая с кровати.

Тот факт, что его придурковатое заявление возбудило ее, доказывал, что она была слишком сильно влюблена в него.

Я в таком дерьме.

* * *

— Где Адалин? — Лейк спросила мать Винсента и отца Адалин, которые сидели в гостиной и смотрели телевизор.

Карла улыбнулась.

— Она наверху, в своей комнате. Рад тебя видеть, милая.

Она улыбнулась в ответ, чувствуя беспокойство из-за того, что впервые за, казалось, целую вечность встретилась лицом к лицу со своей лучшей подругой.

— Ты хочешь, чтобы я пошел с