Боги Семиграда! Какая нелепая ситуация! Эва не помнила, когда в последний раз ей было так весело.

* * *

Эва злилась.

Она не выспалась. Грэм не замолкал полночи, не давая уснуть, требовал быть бдительной перед угрозой. Опасным он посчитал безмятежно сопящего Юлиана, развалившегося рядом с девушкой, на единственной в комнате кровати. Телохранитель сердился, что она не спросила, за что разыскивают жреца (а вдруг он маньяк-убийца?!) и требовал быть начеку. Эва возражала, говоря, что у Юлиана было бесчисленное количество возможностей за девять проведенных бок о бок ночей. Но сатуриан не переставал ворчать, говоря о влиянии каких-то фаз луны…

Потом, когда Грэм немного успокоился, и разрешил ей закрыть глаза, Юлиану приснился страшный сон.

Маг стонал, мелко дрожа, и бормотал на древнем языке слова то ли молитвы, то ли проклятия. Эва терпела недолго — растормошенный маг ошалело смотрел на соседку по кровати и не мог понять, чего она от него хочет. Он не помнил, что ему снился кошмар. Или не хотел признаваться.

Он вскоре уснул, и на этот раз сон его был спокоен. Засыпая, девушка почувствовала, как сосед по кровати подкатился ближе и подгреб ее себе под бок. Выскальзывать из сонных объятий Юлиана она не стала — так теплее.

Завтрак Эва заказала в комнату, но могла лишь облизываться, наблюдая, как Юлиана уплетает жареную курицу. Ей предстояла сложная магия, и делать ее лучше натощак.

На краешке кровати развалился Юлиан, девушка стала на колени, опираясь локтями о матрас. Единственное в комнате зеркало они поставили рядом, подперев стулом.

Эва злилась. И переживала. Впервые она будет менять внешность без контакта с водой. Вода помогала переносить боль, а как оградиться от нее в этом случае, она не знала.

Вглядываясь в черты попутчика, как художник рассматривает модель, она мысленно отметила те, на которые стоит сделать акцент. Нос. Тонкий, с небольшой горбинкой — такие называют аристократическими, а она его едва не сломала. Глаза. Теплого темно-карего оттенка, напоминающий горячий шоколад, продолговатый разрез, придающий взгляду хитрое выражение. Брови — темные, густые. У нее будут более тонкие и высокие, как и положено девушке. Губы и подбородок с ямочкой тоже придется смягчить.

Не обращая внимания на парня (он слегка нервничал под ее оценивающим взглядом и пытался шутить), Эва посмотрела на свое отражение в зеркале.

Магия меняющихся заполнила ее изнутри…

Ее кожа покрылась золотистым загаром.

Ее радужка повторила цвет глаз Юлиана до самой маленькой золотистой крапинки. Такие же длинные пушистые ресницы прикрыли ироничный взгляд. Тонкие дуги темных бровей придали несколько удивленный вид.

Нос с горбинкой получился чуть изящней, чем оригинал, рисунок губ она оставила собственный. Когда на подбородке стала «продавливаться» ямочка, девушка от боли едва не потеряла сознание.

Немного отдохнув, она «перекрасила» волосы в темно-шоколадный, почти черный цвет. Закончив нелегкие, ускоренные перемены, довольно оглядела себя в зеркало и перевела взгляд на Юлиана.

Маг недоверчиво рассматривал ее и молчал.

— Ну как? — Эва, красуясь, покружилась по комнате. — Похожа я на твою сестру?

— Тебе очень идет моя великолепная, сногшибательная внешность, — улыбнулся Юлиан и повторил: — Очень.

— М-да, а ты скромный. Переходим ко второму этапу?

— Может, сначала перекусишь?

— Нет, — отмахнулась она, — не переживай — еще час-два я не умру от голода.

Эва уселась на кровать напротив мага и взяла его за руки. Юлиан весь подобрался.

— Больно не будет, — успокоила его девушка и пообещала: — Я не стану копировать магическую ауру, не переживай.

— А я и не боюсь.

— Тогда зачем прикрыл ее щитом, словно магистр-параноик? Или быть может ты радужный маг, путешествующий инкогнито?

— Щит — один из моих многочисленных талантов, — Юлиан пожал плечами.

Через время полукровка прошептала:

— Интересная у тебя внешняя аура — разочарование, боль и жажда мести закрасили ее глубоко.

— Какая есть… Ты вот свою настоящую хоть помнишь? — сквозь зубы произнес маг.

— Конечно, она ведь остается при мне, — девушка не обиделась на откровенное оскорбление. — Не верь тем, кто говорит, что хэмеллы перекраивают собственную ауру, когда одевают маску. Чужая аура — лишь дымка, окутывающая нашу собственную.

— А внешность? — уже с любопытством произнес парень. Что ж, любознательность — отличительная черта любого жреца Жизни, пускай он и в бегах.

— Про внешность говорят правду. Если долго носить маску, свое лицо можно и не вспомнить. Я вот начала изменяться по глупости, еще в детстве. Хотела быть похожей на свою наставницу, старшую жрицу, думала таким образом вызвать у нее теплые чувства…

— Ты воспитывалась в храме?

Девушка хмыкнула:

— Я почему-то думала, ты быстро опознаешь во мне божью падчерицу. Да, я училась в храме Судьбы.

— Тебе повезло. Лучше Судьба, чем Жизнь.

— Ну, а Жизнь лучше, чем Любовь или Танатос, — закончила Эва присказку, знакомую всем храмовым выкормышам.

Немногие родители готовы отдать своего ребенка в служение богу или богине. Поэтому подавляющее большинство жрецов — сироты, воспитанные при храме, в народе прозванные пасынками и падчерицами того бога, которому служат.

Маги остались довольны результатом обряда. Эва проделала его правильно: видоизменила свою внешнюю ауру, сделав ее чуточку похожей на ауру жреца. Потом перебросила ее зеркальное отражение на Юлиана. Теперь они, действительно, похожи на двойняшек — и лицами, и внешними аурами.

Позавтракав и собрав вещи, Эва покинула комнату через дверь. Юлиану, как тайному постояльцу, пришлось выбираться через окно, благо, что дикий виноград оплел всю стену.

* * *

— Эва, дай руку, иначе в такой толчее мы друг друга потеряем, — предложил маг.

Девушка послушно вцепилась левой рукой в Юлиана, правой придерживала карман с кошельком.

Людская масса медленно двигалась в сторону городской площади. Молодые люди оказались в самом центре и никак не могли выбраться. Когда солдаты стали сгонять с базара горожан на площадь, они как раз выходили из оружейной мастерской. Вчера Юлиан, уходя от погони, потерял ножи, вернее они застряли в его преследователях. Конечно, они могли откупиться от сомнительной чести выслушивать выступления наместника, но решили не привлекать внимания и затерялись в толпе.

Мужчины, женщины, дети, представители низшей и средней прослойки населения беспрекословно передвигались в указанном направлении.

Эва почувствовала легкую усталость, когда они, наконец, оказались на площади. Новый указ императора зачитывал помощник второго регента. Демон Аташ. Девушка, хоть и стояла за спинами десятков людей, затаила дыхание.