— Все-таки не понимаю, как она прослышала про нас?

— Я тоже, — ответила я. — Значит, она просто повернулась и ушла?

— Кто? Джо?

— Да.

— Дала нам денег. Кажется, пятерку.

— И все?

— Да.

— Понятно, — проговорила я и обвела глазами церковь. Не присоединиться ли к ним? Стану тоже путешественницей, буду спать на каменных полах или на деревьях и сворачивать самокрутки, пока не пожелтеют пальцы. Совсем не то что работать офисным дизайнером.

— Да вот, я ей еще сказала, что можно посмотреть у Арнольда Слейтера.

— Арнольда Слейтера?

— Мы ему отдали несколько бездомных кошек, когда за ними начали гоняться собаки. Он инвалид, не встает с коляски, но за кошками ухаживает.

— И она пошла к нему?

— Говорила, что собирается. Как и ты в прошлый раз. Странно, правда? Что-то вроде дежа-вю. Ты веришь в дежа-вю?

— Конечно, — ответила я. — Все хожу и хожу кругами. — И, бросив в костер бычок, допила чай и повернулась к Боби: — У тебя есть большая татуировка паука?

Он вспыхнул, задрал свитер, и на белом впалом животе я увидела изображение паутины, нити которой скрывались у него за спиной.

— Вот.

— А куда подевался паук?

— Ты это спрашивала в прошлый раз.

* * *

— Видишь, я очень последовательный человек.

Когда я вышла из церкви, совершенно стемнело, хотя вечер еще не наступил. На небе за облаками носился призрак луны. Арнольд Слейтер жил в двух минутах ходьбы от церкви. Старик, инвалид в коляске. Джо решила, что может, к нему заглянуть, а я подумала, что тоже навещу старика... Я вышла на мостовую, и в этот момент зазвонил мобильник, который я прихватила у Бена; от неожиданности я даже подпрыгнула. Попятилась на тротуар, достала телефон из кармана и, не задумываясь, нажала на кнопку связи:

— Привет.

— Эбби! Где, черт возьми, тебя носит? В чем дело? Я с ума схожу от беспокойства. Весь день названивал домой — ты не отвечала. Сорвался, приехал, а тебя нет...

— Бен... — Я попыталась его остановить, но он продолжал:

— Ждал-ждал, думал, ты вышла в магазин или еще куда-нибудь. А потом заметил, что мобильника нет в подзаряднике, и позвонил на счастье. Когда ты вернешься домой?

— Домой? Никогда, — ответила я.

— Что?

— Я знаю о Джо. Ты был с ней.

— Послушай, Эбби...

— Почему ты мне не сказал?

— Я боялся, что...

— Ты боялся? — повторила я. — Ты!

— Господи, Эбби... — начал Бен, но я нажала на клавишу отбоя, потом несколько секунд держала телефон на ладони и смотрела так, словно он мог укусить. Затем вызвала занесенные в «записную книжку» имена и не узнала ни одного, кроме Джо Хупер. Первым номером был телефон в ее квартире, далее следовал ее сотовый. Я нажала на «вызов» и долго слушала сигналы. И когда уже хотела сдаться, мне ответили.

— Привет, — раздался шепот в трубке. Такой тихий, что я едва его различила. Но тот же самый, что шепот во тьме.

Я не произнесла ни слова. Так и осталась стоять с прижатым к щеке телефоном. Старалась не дышать и слышала, как тихо дышал он. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Кровь в жилах заледенела. Я закрыла глаза и прислушивалась. Он больше ничего не сказал, однако у меня возникло сильное ощущение, что он понял, кто звонит. И он почувствовал, что я его узнала. Мне казалось, я вижу, как он улыбается.

Я как будто бы бежала во сне вниз по склону, который становился все круче и круче, и не могла остановиться. Ничего не узнавала на улице: ни чахлого дерева с болтающейся сломанной веткой, ни огромных деревянных подпорок, которые поддерживали здешние развалюхи. В воздухе витал какой-то запах. И мне почудилось, что впереди слышатся шаги. Джо. И мои. Стоит только поспешить, и я догоню.

Я записала номер дома Арнольда Слейтера на ладони. Двенадцать. Дальний конец этой зловещей улицы. Но несмотря на таящуюся в ней угрозу, я продолжала идти к жилищу старика в инвалидной коляске. Да, он скорее всего был там один. Но я не собиралась останавливаться. Теперь, когда буквально дышала в спину Джо. Неужели настолько трудно достать какого-то маленького котенка? Улица представляла знакомую картину частично отремонтированных, а где-то покинутых и заброшенных домов. Номер двенадцать показался мне не таким плохим. Домом, видимо, владел муниципальный совет, потому что парадное крыльцо было оборудовано всем необходимым для инвалида — бетонным съездом и крепкими металлическими поручнями. Я нажала на кнопку звонка.

Арнольд Слейтер был не в инвалидной коляске. Кресло стояло сложенным тут же в коридоре. Но старик не представлял опасности для любого, кто способен передвигаться быстрее черепахи. Он был в плаще, щурился на свет и, чтобы не упасть, держался за ручку двери. Он посмотрел на меня и нахмурился: наверное, старался вспомнить. А я копошилась в своей памяти.

— Привет! — весело начала я. — Вы Арнольд Слейтер? Я слышала, что у вас могут быть кошки на продажу.

— Дьявол меня побери!

— Извините, не поняла, — проговорила я. — Так у вас есть кошки?

— Еще бы, — ответил он и, гортанно хмыкнув, отодвинулся в сторону. — Входите.

Я посмотрела на высовывающиеся из рукавов плаща жилистые запястья, повторила себе, что он не опасен, и переступила порог.

— У меня есть кошки, — сказал старик. — Вот Мерри, вот Поппи. Это Кэсси. А там, посмотрите, Просперо.

Горчичного цвета тельце метнулось по коридору и исчезло в темноте. А мне почудилось, что я проникла в тайное масонское общество кошатников, члены которого расселились по всему Лондону, но подобно незримым, протекающим под городом речкам были связаны друг с другом своим увлечением.

— Забавные имена, — похвалила я.

— У каждой кошки есть свое имя, — объяснил Слейтер. — Надо только его угадать.

Я горела будто в лихорадке. Слова старика долетали как будто издалека, и требовалось изрядное время, чтобы они достигли моих ушей. Так пьяницы стараются не показать, что они под градусом. Я изо всех сил изображала приятную молодую даму, которая ведет беседу о кошках.

— Как с детьми.

Он даже обиделся:

— Они совсем не похожи на моих детей. Эти способны сами ухаживать за собой.

В голове у меня гудело, и я нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

— Меня направили к вам люди из церкви. Они сказали, что вы продаете кошек.

Снова скрипучий смешок, словно у старика что-то застряло в горле.