– Обязательно скажите им, что в купе шотландца лежит бомба, – напомнил Майкрофт Холмс главному кондуктору на чистом берлинском диалекте. – Она спрятана среди багажа в прорезиненном мешке. Вы же не хотите, чтобы теперь, когда позади такие неприятности, случилась настоящая трагедия? – Подняв глаза на меринов, которых подвели к нам, он заметил, что один из них нетерпеливо перебирает ногами, пытаясь перейти на рысь. – Действительно, старина, хорошо, что тобой движет не нервное напряжение, а духовный подъем, да притом на ногах крепкие подковы. Это значит, что этой ночью ты не захромаешь и не выбросишь меня в канаву при первом же намеке на опасность, – обратился он к коню, собрал поводья и, взявшись за гриву, одним махом взлетел на его широкую спину. Его крупная фигура хорошо смотрелась на высокой ширококостной лошади, и он был достаточно тяжел, чтобы совладать с могучим животным. Он сжал туловище коня своими длинными ногами, как клещами; высокий рост позволял ему это. Я был легче и меньше ростом и понимал, что мне будет не столь удобно.

Голова у меня раскалывалась от боли; я понимал, что пытаться так же лихо вскочить на лошадь будет просто глупо, и потому охотно согласился принять помощь главного кондуктора, когда тот пришел с фонарями, о которых говорил Холмс.

– Думаю, что нам стоит подняться на холм, а затем направиться на запад, – сказал Холмс, когда мы отъехали от поезда.

– То, что вы говорили о приближающейся помощи, – это правда? – спросил я, отбросив наконец осточертевшую повязку.

– В общем и целом да. Но к тому же в семь часов вечера здесь ежедневно проходит поезд из Селеста в Саарбрюкен. – Он остановил своего карего коня, который, как и все представители этой масти, в полумраке казался совсем черным, светлело лишь брюхо да подпалина на морде, и знаком предложил мне сделать то же самое. – Прислушайтесь.

Издалека донесся настойчивый голос паровозного свистка.

– Это просто прекрасно. Особенно с учетом того, что пришлось вынести пассажирам.

– Гатри, мальчик мой, все пассажиры будут потчевать знакомых историей об этом приключении по меньшей мере года четыре, – ответил Майкрофт Холмс в той же саркастической манере, которой обыкновенно придерживался, сидя за завтраком в своей квартире на Пэлл-Мэлл. – Один из главных недостатков нашей работы в том, что мы не имеем права рассказывать о ней. Если мы начнем болтать, все трактирщицы от Нью-Йорка до Будапешта сбегутся слушать, и у нас не останется времени заниматься делом. – Он рассмеялся и тронул коня. Взгляд его был прикован к земле, освещенной лучом фонаря, в поисках следов недавно прошедшей кавалькады.

И наконец на мокрой земле появились следы множества подкованных копыт. Судя по отпечаткам на узкой тропе, те, за кем мы гнались, двигались на запад.

– Похоже, я знаю, куда они направляются, – сказал Майкрофт Холмс через час. Уже совсем стемнело, дождь стал тише, но ветер усилился, и его резкие порывы, казалось, насквозь прожигали меня холодом, ноги и спина разболелись из-за того, что мне приходилось прилагать изрядные усилия коленями направлять моего могучего ганноверца, в голове при малейшем движении снова и снова возобновлялся монотонный гул. – Часа через два мы минуем озеро и попадем в Дьёз, где сможем переночевать. Лошадям нужен отдых, да и нам с вами, Гатри, необходимо будет согреться, хорошо поесть и известить Тьерса, что еще не все потеряно.

– Вы так считаете? – чуть слышно спросил я.

– Да, Гатри. Теперь я получил очень важные сведения, которых мне недоставало прежде, и это поможет нам, пока они не подозревают, что мне известно. – Он указал на дорогу, взбегавшую на дамбу между двумя прудами. – Будем следовать по ней, на развилке свернем на север и окажемся в Дьёзе.

– Развилка… север… – повторил я в некотором отупении. Мне была видна лишь одна-единственная узкая дорожка, убегавшая в темноту между озерами. Саквояж, казалось, весил не менее пяти стоунов и с каждой минутой становился все тяжелее. Если бы не записные книжки, лежавшие в нем, я уже давно бросил бы его, но всякий раз мысль о содержимом моей надоевшей поклажи удерживала меня от этого безответственного поступка.

– Развилка находится сразу за дамбой. Южная дорога ведет к деревне Эмен и возвращается в Сарбур. – Он сообщил это с небрежностью, свидетельствовавшей о хорошем знании этих мест.

Я встряхнул головой. Казалось, из-за усталости я не смогу даже раскрыть рот, чтобы задать естественный вопрос о том, откуда он все это знает. Но тем не менее я не мог не спросить:

– А что же такое опасное для Братства вам известно?

Холмс взглянул на меня, и я уловил некоторое самодовольство, проглянувшее сквозь демонические черты, которые его лицу придавал пляшущий свет фонаря.

– Мне известно, где находится замок фон Метца. Я совершенно случайно узнал об этом три года тому назад, когда мне в руки попал шифрованный отчет Братства о многих его акциях. Благодаря полученным сведениям нам удалось тогда уничтожить четыре оплота этой организации в Австрии и Богемии. Но те, что находятся во Франции, Италии и Германии, остались неприкосновенными. В этом знании заключается сейчас мое единственное преимущество, и я обязан использовать все возможности, которые оно дает. – Он указал на свежие следы от подков, испещрившие дорогу. – Судя по следам, они направляются в свое убежище, находящееся в этих краях. Так что давайте заночуем в Дьёзе, чтобы быть свежими и отдохнувшими, перед тем как завтра встретиться с ними.

Как удалось ему получить этот шифрованный отчет? – подумал я. И чем пришлось за это заплатить? Меня так и подмывало задать эти вопросы, но я так сильно замерз и устал, что был не в состоянии найти нужные слова. К тому же, должен признаться, в глубине души я боялся услышать ответ. Я ослабил поводья и, позволив своему скакуну спокойно следовать за лошадью, на которой восседал Холмс, постарался изгнать из головы видение кипящих горшков, содержащих тушеное мясо и клецки. Эти яства казались мне сейчас слаще нектара.

Казалось, что минула целая вечность, пока мы наконец достигли Дьёза и направились по улице, вдоль которой возвышались каменные дома, к расположенной на севере городка гостинице с забавным названием «Кот-рыболов». Название иллюстрировала вывеска с изображением улыбающегося полосатого кота, вытаскивающего рыбку из воды. Город стоит на реке Сей, рядом озеро и канал, так что подобная картинка здесь, должно быть, никого не удивляет, подумал я. Майкрофт Холмс тем временем вызывал кого-нибудь из гостиницы встретить нас.

На зов поспешно выбежал конюх, укрывавшийся от дождя под клеенчатой непромокаемой накидкой. Нетвердо держась на ногах и обдавая нас свежими парами грога, он принял лошадей и вежливо сообщил, что мадам сейчас выйдет к нам. Он не подал и виду, что ночное появление двоих мужчин на неоседланных упряжных лошадях удивило его, а спокойно взял коней под уздцы и повел в конюшню, на ходу обещая добрым животным задать им теплого пойла и почистить.

– По крайней мере, конюх здесь знает свое дело, – одобрительно заметил Майкрофт Холмс. Подойдя к входной двери, он громко стукнул два раза. Подождал и стукнул еще трижды. Дверь вскоре отворилась, и он, поклонившись, сказал на прекрасном французском языке: