Тем временем немецкие войска приближались к Волге, причем не только на Сталинградском направлении. 12 августа мотопехота при поддержке легких танков захватила г. Элисту и продолжила продвижение на восток к Улан-Эрге. До Астрахани оставалось 280 км. Над самым южным поволжским городом нависала серьезная угроза. На подступах к Астрахани началось лихорадочное возведение оборонительных сооружений. На западном берегу Волги широкой полосой создавались, вернее, воссоздавались, два обвода: внешний и внутренний. Правый фланг оборонительного обвода севернее Астрахани пересекал с запада на восток Волгу и упирался в железную дорогу южнее села Сеитовка; левый фланг юго-западнее Астрахани упирался в правый берег Волги ниже населенного пункта Оранжерейный. Они должно были прикрыть город и дельту Волги от прорыва бронемашин и пехоты противника, как со стороны Сталинграда по дороге Красноармейск – Черный Яр – Енотаевск – Кануково, так и со стороны Элисты по дороге Улан-Эрге – Яшкуль – Хулхута – Красный Худуки – Николаевка.

В эти дни севернее в Сталинграде нарастал кризис. Никто не знал, где именно находится фронт, но все понимали – немцы подходят к городу. Налеты авиации происходили уже каждый день и каждую ночь. Среди кварталов и промышленных зон появлялись все новые разрушенные здания, на улицах зияли воронки, россыпью лежало битое стекло. Усиливалась паника. Все чаще стал выходить из строя водопровод, целые кварталы и районы сутками оставались без воды. Система распределения продуктов практически перестала нормально функционировать. Очереди в магазинах все чаще перерастали в драки и побоища с убитыми и ранеными, работа городских рынков также стала невозможной. Тысячи сталинградцев бросали работу и отсиживались дома, охраняя свое имущество. Другие пытались разными способами переправиться на восточный берег Волги или бежать на север к Камышину.

В связи с этими событиями 15 августа бюро Сталинградского обкома ВКП(б) совместно с исполкомом областного Совета депутатов трудящихся наконец приняли постановление «О частичной разгрузке г. Сталинграда». Согласно ему намечалось вывезти из города в Куйбышевскую область 15 тыс. неработающих женщин с детьми и 8—10 тыс. разместить в заволжских районах. На следующий день вышло постановление «Об эвакуации гражданского населения из районов боевых действий Красной Армии». В пункте № 1 этого документа говорилось: «На основании постановления Военного совета 62-й армии до 22 августа с. г. эвакуировать все гражданское население из населенных пунктов районов боевых действий в полосе от станицы Паншино, Дмитриевки, Мариновки, Ср.-Царицынского, Н.-Царицынского и левого берега Дона». 18 августа бюро обкома принимает решение о срочной эвакуации за пределы Сталинградской области детских домов[98]. Но некоторые чиновники, видимо, все же верили, что война не дойдет до города, либо писали постановления, не вдумываясь в их содержание. Так, в тот же день, 18 августа, вышло постановление обкома о работе средних школ в 1942/43 учебном году в городах Сталинград и Астрахань.

16 августа немецкие бомбардировщики совершили налет на Сталинградскую ГРЭС в пос. Бекетовка, сбросив на нее тяжелые фугасные бомбы. Одна из них разорвалась над турбиной № 3, полностью разрушив помещение машинного зала, вторая попала в помещение углеподачи. Погиб слесарь турбинного цеха А.В. Парамонов и получил тяжелые ранения ученик слесаря Н. Сердюков.

Германская авиация продолжала наращивать свои силы на Сталинградском направлении. Генерал-оберст фон Рихтхофен издал приказ: «Борьба за Сталинград, красную твердыню, разгорается. Люфтваффе должны с помощью уничтожающих ударов привести эту битву к решению. Я жду от командиров частей и соединений 4-го воздушного флота в воздухе и на земле, на фронте и в тыловых районах последней самоотдачи и твердой воли к победе».

19 августа на аэродроме Тацинская, где уже были «Юнкерсы» из 76-й эскадры, приземлились Ju-88 из I. и III./KG51 «Эдельвейс». На следующее утро в Обливскую на короткое время прибыла штурмовая авиагруппа I./StG77 гауптмана Хельмута Брука. Эта небывалая для Люфтваффе концентрация сил позволила в течение 20—22 августа совершать почти беспрерывные налеты на различные цели в районе Сталинграда. Группами по 20—30 самолетов, в сопровождении истребителей Bf-109, немцы бомбили советские укрепления, промышленные объекты в городе, железнодорожные станции, переправы через Волгу, позиции зенитных батарей и аэродромы. 20 августа Люфтваффе произвели на Сталинград три массированных налета, 21 августа – четыре. 22 августа произошли с небольшими интервалами еще пять налетов на город. В результате в его южной части были разрушены целые кварталы рабочих поселков, дым от пожарищ заволок все небо. Несколько бомб упали около СталГРЭС, в результате чего были разрушены здание прачечной и бани коммунального отдела станции. При этом был убит плотник коммунального отдела А. И. Меркулов.

В самом Сталинграде нарастал хаос, усугублявшийся тем, что со всех сторон сюда нескончаемым потоком стекались толпы дезертиров, красноармейцев, потерявших свои части, и беженцев. Только в течение 21 и 22 августа заградпосты НКВД задержали 1077 человек. Отчаянно пытаясь остановить продвижение противника, советское командование после многокилометровых маршей по жаре с ходу бросало в бой плохо вооруженные дивизии. Рядовой Я. А. Трутников писал к себе домой: «Наше подразделение в 120 человек было вооружено десятью винтовками, осталось в резерве, но попали в окружение танков и чуть не погибли, удалось выбраться».

Но самое сильное деморализующее воздействие на солдат оказывало безраздельное господство немецкой авиации. Штурмовики, истребители и бомбардировщики целыми днями кружили над степью, беспрепятственно атакуя любые цели, гоняясь даже за отдельными бойцами и автомашинами. Напуганные беспрерывными налетами красноармейцы в отчаянии писали своим родным: «Сегодня весь день авиация немчуры не давала никакого покоя, хоть зарывайся на 100– 1000м, а достанет. Наших самолетов не видно было целый день, и это не только сегодня, но было вчера и будет завтра. Нет никакого сопротивления, что хотят, то творят с наземными войсками… Немецкие самолеты обстреливают наши войска и мирное население в тылу. Они летают так низко, как хозяева, а наших почему-то нет, а если появляются, то очень редко, а когда надо, их нет…» Доходило даже до того, что немецкие летчики, идя на бреющем полете, открывали кабины и стреляли по пехоте из пистолетов!

23 августа

Наступило безоблачное утро 23 августа. Солнце, взошедшее из-за казахской степи, все ярче освещало прифронтовой город и его окрестности. В самом Сталинграде утро началось как обычно. Во многих районах города поднимались клубы дыма от незатушенных пожаров, инженерные батальоны МПВО разгребали многочисленные завалы, по пыльным улицам набитые битком санитарные полуторки, объезжая кучи кирпичей и противотанковые препятствия, везли пострадавших в переполненные больницы и госпитали. Рабочие дневной смены спешили на работу, поскольку все предприятия, несмотря на бомбежки, продолжали работать. Неокрашенные танки Т-34 регулярно выезжали из цехов тракторного завода и, лязгая гусеницами, сразу отправлялись на фронт. В порту шла спешная погрузка эвакуируемого оборудования, в утренней дымке корабли и паромы неуклюже шныряли между левым и правым берегом. Толпы беженцев, ночевавшие прямо на склонах берега, просыпались в ожидании погрузки на пароходы. На западе, где горизонт еще темнел, слышался отдаленный грохот артиллерийской канонады. Сталинградцы уже месяц жили в постоянном напряжении, но никто не подозревал, что именно в эти часы над городом нависает страшная угроза.