- Тиннес не танцевал, - сказала Марианна. - Но был там. И кто-то нас познакомил. Помню, сначала он показался мне скучным занудой. Иначе говоря, о любви с первого взгляда речи не было. По крайней мере, с моей стороны. Через несколько дней Тиннес позвонил. Я знать не знала, как ему удалось добыть мой телефон. Он предложил встретиться. Однако не затем, чтобы погулять или сходить в кино. Его план здорово меня удивил.

- Что же он предложил?

- Поехать в Брому [Бромма - аэродром в 8 км к западу от центра Стокгольма] и посмотреть на самолеты.

- Зачем?

- Ему нравились самолеты. И мы поехали. Он знал чуть не все самолеты, которые там стояли, взлетали и приземлялись. Все ж таки он немножко странный, думала я. Наверно, я совершенно не так представляла себе встречу с мужчиной моей жизни.

Они познакомились в 1972-м. И насколько Валландер понял, Тиннес был очень настойчив, тогда как Марианна относилась к их встречам скорее с большим сомнением. И высказалась об этом с откровенностью, которая несколько удивила комиссара.

- Он не искал интимной близости, - сказала она. - По-моему, месяца три прошло, пока он вообще додумался, что не мешало бы меня поцеловать. Не сделай он этого, мне бы наверняка вконец надоело и я бы с ним порвала. Вероятно, интуиция ему подсказала. Насчет поцелуя.

В ту пору, между 73-м и 79-м, сама Марианна училась на медсестру. Собственно, она мечтала стать журналисткой. Но в Институт журналистики так и не попала. Родители ее жили под Стокгольмом, в Спонге, где ее отец держал маленькую авторемонтную мастерскую.

- О своих родителях Тиннес никогда не рассказывал, - продолжала Марианна Фальк. - Чтобы хоть немного узнать о его детстве, мне пришлось клещами вытягивать из него слово за словом. Я даже не знала, живы ли его отец с матерью. Но ни братьев, ни сестер он не имел, это точно. Зато у меня их было пятеро. Целую вечность я уговаривала его зайти к нам, познакомиться с моими родителями. Очень он был застенчивый. Во всяком случае, производил такое впечатление.

- Как это понимать?

- Самоуверенностью Бог Тиннеса не обидел. Вообще-то мне кажется, большинство человечества он ни в грош не ставил. Хоть и утверждал обратное.

- Каким образом?

- Когда я вспоминаю то время, наши взаимоотношения представляются мне, конечно же, очень странными. Он жил сам по себе, в съемной комнате на Уденплан. Я по-прежнему оставалась в Спонге. Денег у меня было не особенно много, и брать слишком большой кредит на учебу я опасалась. Но Тиннес ни разу не заикнулся о том, чтобы нам съехаться. Мы встречались вечерами, три-четыре раза в неделю. Чем он еще занимался, кроме учебы и любования самолетами, я толком не знала. Но в один прекрасный день всерьез об этом задумалась.

Дело было в четверг, под вечер. Не то в апреле, не то в самом начале лета, примерно через полгода после знакомства. Встречаться в этот день они не договаривались. Тиннес сказал, что у него важная лекция, которую пропускать нельзя. И Марианна поехала в город выполнить кой-какие поручения матери. По дороге на Центральный вокзал пришлось задержаться: по Дроттнинггатан шла демонстрация. В поддержку стран третьего мира. Плакаты и транспаранты обличали Банк реконструкции и развития и португальскую колониальную войну. Марианну политика никогда не интересовала. Дома всегда голосовали за социал-демократов. И она осталась в стороне от нарастающей волны левого радикализма. Тиннес тоже был как будто весьма умеренным радикалом. О чем бы она ни спрашивала, отвечал он четко и определенно. Вдобавок, пожалуй, любил блеснуть теоретическими познаниями в политике. Тем не менее, заметив его среди демонстрантов, она просто глазам своим не поверила. Он нес плакат с надписью «Viva Cabral» [Да здравствует Кабрал (португ.)]. Позднее ей удалось выяснить, что Амилкар Кабрал - лидер освободительного движения в Гвинее-Бисау. Тогда, на Дроттнинггатан, она от изумления даже попятилась назад. Тиннес не видел ее.

После она спросила, как он там оказался. И когда до Тиннеса дошло, что она стояла в толпе на тротуаре, а он ее не заметил, он жутко вспылил. Впервые Марианна видела его в таком бешенстве. Хотя он быстро остыл. Что вызвало этот взрыв, она так и не поняла. Зато поняла другое: как мало ей известно о Тиннесе Фальке.

- В июне я решила поставить точку. Не потому, что встретила другого, - сказала она. - Просто перестала доверять нашим отношениям. И та его вспышка сыграла не последнюю роль.

- И как он это воспринял?

- Не знаю.

- Не знаете?

- Мы встретились в кафе, в Королевском парке. И я так прямо и сказала, что между нами все кончено. Ведь в перспективе ничего не предвидится. Он меня выслушал, встал и ушел.

- И всё?

- Ни слова не сказал. Помню, лицо у него было каменное, без всякого выражения. Когда я замолчала, он ушел. Только положил на столик деньги за кофе.

- А потом?

- Несколько лет я его не видела.

- Точнее?

- Четыре года.

- Чем он занимался?

- Понятия не имею.

Валландер смотрел на нее с растущим удивлением:

- Вы хотите сказать, что на целых четыре года он бесследно исчез? И вы не знали ни где он, ни чем занят?

- Понимаю, поверить трудно. Но именно так и было. Через неделю после разговора в Королевском парке я все-таки позвонила ему. А он, оказывается, съехал с квартиры и адреса не оставил. Еще через несколько недель мне удалось разыскать его родителей в усадьбе под Линчёпингом. Они тоже не знали, где он. За эти четыре года я совершенно ничего о нем не слышала. В Коммерческом институте он не появлялся. Никто ничего не знал. Пока он не возник снова.

- Когда это случилось?

- Я точно помню. Второго августа семьдесят седьмого года. Я как раз закончила учебу и начала работать медсестрой. В больнице «Саббатберг». Возле больницы он меня и поджидал. С цветами. Улыбался. За эти четыре года у меня был неудачный роман. И увидев его, я обрадовалась, потому что чувствовала себя тогда неприкаянно и одиноко. К тому же и мама моя недавно скончалась.

- И вы снова стали встречаться?

- Он считал, что нам надо пожениться. Сказал об этом уже через несколько дней.

- Наверно, он рассказывал, чем занимался в минувшие годы?

- Да нет. Сказал, что не будет расспрашивать про мою жизнь. Если я не стану расспрашивать про его. Как будто этих четырех лет вообще не было.

Валландер задумчиво взглянул на Марианну Фальк.

- Он как-то изменился?

- Нет. Если не считать загара.

- Загара?

- Да. В остальном он ничуть не изменился. Где он провел эти четыре года, я узнала совершенно случайно.

Звонок валландеровского мобильника прервал разговор. Комиссар помедлил: стоит ли отвечать? Но в конце концов достал телефон из кармана. Звонил Ханссон: