litbaza книги онлайнИсторическая прозаФилип К. Дик. Жизнь и Всевышние вторжения - Лоуренс Сутин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 67 68 69 70 71 72 73 74 75 ... 147
Перейти на страницу:

Любовь Фила к «спидам» приводила его также и к уличным дилерам. Как правило, дилеры были либо подростками, либо теми, кому чуть за двадцать. К 1967 году они болтались повсюду; падчерица Фила Хэтт, которая в тот год училась в старшем классе в Старшей школе Сан-Рафеля, услышала от своих школьных друзей, что дом ее отца был известным местом, где торговали наркотиками.

Начиная с 1967 года и до конца десятилетия совместная жизнь Фила с Нэнси становилась все более сложной и отчаянной. Наркотики были частью этой проблемы, но только частью. Силы энтропии сотрясали некогда спокойный дом. В первую очередь начались трудности, которые испытывают все родители, ухаживая за новорожденным ребенком. Затем у Фила умерли оба кота. Дурные вести приобрели трагические масштабы с самоубийством Марен Хакетт в июне 1967 года. В следующие два года произойдут еще две смерти: Энтони Бучер и епископ Джеймс Пайк, два человека, послужившие Филу наставниками, уйдут из жизни. К этому добавились аудит со стороны Налогового управления, экономическая нестабильность, супружеская неверность, обычная вывихнутая странность Калифорнии шестидесятых и психические риски, возникавшие при создании сюжетов фантастических романов, в которых отражались все эти реалии. Хотя Фил и Нэнси оставались любящей парой, они были поставлены на колени.

На все эти кризисы бесспорно влияли и регулирующие настроение пилюли – антидепрессанты и транквилизаторы. Употребление Филом таблеток поддерживалось полуслепой уверенностью в том, что принятый в нужное время нужный препарат принесет пользу. Типичным примером тому стало прописанное Филом самому себе лечение после «нервного срыва», от которого он страдал в июле 1967 года. Первым катализатором этого стало самоубийство Марен Хакетт в июне. Горе Марен было вызвано, в какой-то степени, болезненным разрывом ее отношений с епископом Пайком; Фил и Нэнси видели, что к этому все и шло, и тем не менее были потрясены ее смертью. Марен была надежным источником поддержки молодой пары.

За несколько недель до «нервного срыва» Фил был «умеренно параноидальным и очень враждебным», а затем его «состояние психиатр назвал «симптомом пограничного психического расстройства», и это было совершенно очевидно». Нервный срыв длился половину дня и заключался «в обширном искажении восприятия» – ужасный привкус, утрата памяти и чувства времени, физическая беспомощность, острый ужас при кормлении Изы, стремление к самоубийству. Вдобавок Фил положил куда-то не туда «важные налоговые документы». Это искажение восприятия было до такой степени ярким, что Фил попросил Нэнси спрятать от него пистолет двадцать второго калибра. Но он начал бороться с нарушением восприятия: «Я принял приличную большую дозу фенотиазинов, а потом еще раз – чтобы встретиться с Доктором» («Стелазин», нейролептик из группы фенотиазина, был успокаивающим препаратом, который Фил настоятельно рекомендовал Энн в 1963 году). Фил смог «чувствовать себя активным, энергичным и даже восторженным – потому что рассуждал, что встретил это лицом к лицу, и мне это понравилось (правда, временно)». А вот неожиданный поворот, который знаменует столь многие мысли Фила о кризисе:

Интересная вещь: когда я оглядываюсь назад и вспоминаю тот день, то диву даюсь, как много тогда сумел сделать. В девять утра объявился налоговик (другими словами – коп из Министерства финансов) и потребовал мою задолженность по налогам. Мы с ним вроде бы договорились. […] Доктор подумал, что в той ситуации, в которой я оказался, удивительно, как мне удалось договориться с этим мытарем, поскольку я боюсь его сильнее других жизненных форм на Терре и в ее окрестностях.

У Фила были веские основания бояться Налогового управления. О каком бы урегулировании он ни думал, оно скоро бы сорвалось. Продолжающийся аудит доходов Фила за 1964 и 1965 годы (он декларировал двенадцать тысяч и пять тысяч соответственно) приводил ко все более строгим штрафам. В сентябрьском письме 1967 года Фил умолял: «Сколько это может продолжаться? У меня почти не осталось денег». Но Фил мужественно бросился из огня да в полымя, когда подписал (вместе с пятью сотнями других авторов) петицию «Протест писателей и редакторов военным налогам» в февральском номере журнала Ramparts за 1968 год. Те, кто поставил свою подпись, выступали против войны во Вьетнаме и заявляли:

1) Никто из нас добровольно не заплатит предложенные 10 % надбавки к подоходному налогу или любое другое увеличение налога, направленное на военные цели.

2) Многие из нас не станут платить 23 % из нашего текущего подоходного налога, который используется для финансирования войны во Вьетнаме.

Положение Фила, которое позволяло ему влиять на общественное мнение без того, чтобы испытывать психологический стресс, покидая дом, тем не менее имело высокие персональные издержки: Налоговое управление реквизировало его автомобиль в 1969 году, а также непосредственно вызывало интенсивный, сохраняющийся страх. В одной записи в «Экзегезе» 1979 года Фил размышлял: «После этого я понимаю, что петиция в Ramparts, а затем мой отказ подавать налоговую декларацию до конца войны, все это было не просто антивоенным актом, инакомыслием или даже гражданским неповиновением, но прямым принесением в жертву моей свободы и литературной карьеры: наказание было неизбежно, словно для Иисуса, вошедшего в Иерусалим. И я знал это. К 1974 году я жил в страхе от того, что они арестуют меня […]».

Петиция в Ramparts не была единственным источником беспокойства Фила. Он предполагал, что каким-то образом случайно изобразил важную, исключительную государственную тайну в своем фантастическом произведении и попал под подозрение правительства. В этом отношении Фил больше всего опасался за две свои работы – особенно подозрительными были «Предпоследняя правда» (1964) (см. «Хронологический обзор») и «Вера отцов наших» – рассказ, написанный для научно-фантастической антологии Харлана Эллисона Dangerous Visions (1967), в котором изображен тоталитарный лидер, подобный Председателю Мао, скрывающий свою истинную форму, добавляя в питьевую воду населения дозы галлюциногенов. Фил позже обвинит Эллисона в том, что в «Предисловии» к «Вере» содержались искажения, которые угрожали репутации и безопасности Дика. Текст Эллисона включал следующий фрагмент:

Филип К. Дик годами озаряет свои собственные ландшафты, излучая иллюминацию мощными прожекторами своего воображения на terra incognita невероятных масштабов. Я просил Фила Дика, и я получил. Рассказ должен был быть написан об ЛСД и под его воздействием (по возможности). Ниже приводится, как и превосходный и необычный роман «Стигматы Палмера Элдрича», результат подобного галлюциногенного путешествия.

Эллисон вспоминает, что Фил уверял его – «Вера» и «Палмер Элдрич» были написаны под воздействием ЛСД; позднее письма от Лоуренса Эшмида – редактора издательства Doubleday, который руководил проектом Dangerous Visions, подтверждают, что Фил не вносил никаких изменений в верстку того самого предисловия. Сам Фил в своем послесловии 1967 года к рассказу не преминул отметить тему ЛСД (хотя там он не заявлял, что писал под действием этого препарата). Но во всех дальнейших переизданиях Dangerous Visions начиная с 1975 года в своем обновленном послесловии Фил настаивает, что на его текст «кислота» никак не влияла. Вполне вероятно, что это признание 1975 года достойно доверия, а то, о чем он говорил в 1967 году, – шутка, свойственная духу времени.

1 ... 67 68 69 70 71 72 73 74 75 ... 147
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?