— И давно вы ему этой специальной бумажки подстилаете???

— Тык вот как хозяйство стала вести, тык и подкладываю. Я что? Я в чужое хозяйство не лезу, как у тебя заведено, так и делаю, не то что моя свекровка, царствие ей, собаке, небесное, — ответила бабулька, смутно осознавая, что сделала что — то не так.

Я чуть не взвыла, отобрала у нее пачку денег и пнула крутившегося под ногами кота. Дармоед извел не менее пятидесяти тысяч долларов за три недели.

Тихо матерясь на трех языках, я собрала баксы в пакет, засунула их обратно в зайца от греха подальше, и пошла печатать фальшивые баксы для лоточка своего зажравшегося кота. Черт возьми! Все так замечательно было придумано — фальшивые баксы отправились в зайца, настоящие — на полочку. Маруська смылась с резаной бумагой, а настоящие достались мне, спасибо моему истеричному и подозрительному внутреннему голосу, настоявшему на обмене. Ну кто ж знал что у меня дома бабулька заведется, а?

Бабка с тех пор поумерила свой пыл в ведении моего домашнего хозяйства и кота стала недолюбливать.

С Грицацуевой мы почти подружились, часто встречаемся и чешем языками, перемывая кости знакомым. Она оказалась великолепной хозяйкой и пытается научить меня готовить.

Серега стал за короткое время очень модным художником, заколачивает бешеные деньги, но тем не менее ничуть не изменился.

А я сама каждую субботу ношу розы на Текутьевское кладбище и бессильно плачу, глядя на портрет Димочки на памятнике.