Феликса Карбери на покупку десяти железнодорожных акций. Сэр Феликс попытался вставить слово и объяснить, что его цель в этой операции – немедленно получить деньги за перепродажу акций и делать так постоянно, покупая дешево и продавая дорого. Он, без сомнения, верил, что, как директор, может продолжать эту игру бесконечно – покупать и продавать, покупать и продавать, извлекая таким образом регулярный доход. Насколько он понял, это позволяли Полу Монтегю – только оттого, что он изначально внес какие-то деньги. Мистер Мельмотт был сама сердечность, но в подробности входить не стал. Все в порядке. «Вы хотите продать снова – разумеется, разумеется. Я буду следить для вас за рынком». Выходя из комнаты, молодые люди знали только (или думали, будто знают), что Долли Лонгстафф поручил Мельмотту выплатить сэру Феликсу тысячу фунтов от его имени, а сэр Феликс дал тому же великому человеку указание приобрести акций на эту сумму.

– Но почему он не дал вам сертификата? – спросил Долли на обратном пути.

– Думаю, ему можно верить на слово, – ответил сэр Феликс.

– О да, конечно. Тысячи фунтов для него – что для нас полукроны. Соглашусь, что тут вы можете верить ему на слово. И все равно он величайший негодяй, Карбери.

Сэр Феликс уже начал печалиться о своей тысяче фунтов.

Глава XXIX. Отвага мисс Мельмотт

Леди Карбери по-прежнему часто допытывалась у сына, как продвигается сватовство, то есть, на взгляд сэра Феликса, донимала его своей назойливостью.

– Я поговорил с ее отцом, – с досадой объявил он.

– И что сказал мистер Мельмотт?

– Что он мог сказать? Спросил про мой доход. Старый скряга!

– Он запретил тебе к ним приходить?

– Матушка, от твоего допроса никакого толку. Оставь меня в покое, я делаю, что могу.

– Она ведь приняла твое предложение?

– Конечно. Я говорил тебе в Карбери.

– Раз так, Феликс, я бы на твоем месте с ней убежала, честное слово. Такое случается сплошь и рядом, и, если ты женишься на девушке, никто вас не осудит. Сейчас ты можешь ее увезти, потому что, знаю, у тебя есть деньги. Девица, насколько я понимаю, как раз из тех, кто не сробеет убежать.

Сын молча выслушивал материнские советы. Он тоже думал, что Мари согласится с ним убежать. Ее отец намекнул на эту возможность – и явственно дал понять, что в таком случае пылкий влюбленный получит одну лишь девицу без всяких денег. Но что, если это только угроза? Богатые отцы обычно прощают дочерей, и богатый отец точно простит дочь, когда она вернется к нему с титулом. Сэр Феликс думал об этом и молчал. Матушка, читая его мысли, продолжала:

– Конечно, Феликс, тут будет некоторый риск.

– Вообрази, каково будет в итоге не получить денег! – воскликнул он. – Я этого не снесу. Думаю, я убью ее.

– Ох, Феликс, не говори так. Но когда я упомянула риск, я имела в виду, что он очень мал. Отцу не на что будет по-настоящему разозлиться. Ему некому больше оставить деньги, и куда приятнее иметь рядом дочь, леди Карбери, чем остаться одному в целом мире.

– Я не стану с ним жить. Это свыше моих сил.

– Тебя никто не заставит с ним жить, Феликс. Разумеется, она будет навещать родителей. Как только с деньгами все решится, тебе не потребуется бывать у них чаще, чем ты захочешь. Пожалуйста, не думай о пустяках. Если с этим не выгорит, что ты будешь делать? Нас всех ждет нищета. На твоем месте, Феликс, я бы увезла ее завтра же. Она, кажется, совершеннолетняя.

– Я не буду знать, куда ее везти, – сказал сэр Феликс, почти ошарашенный масштабом предложенного ему плана. – Номер с Шотландией нынче не пройдет.

– Разумеется, ты должен сразу на ней жениться.

– Вероятно… хотя, возможно, лучше сперва дождаться денег.

– О нет, нет! Все тебя осудят. Если ты отважно увезешь ее и сразу на ней женишься, все будут на твоей стороне. Отец и мать неизбежно смирятся…

– Мать ничего не решает.

– Он неизбежно смирится, если люди будут вас защищать. Я могу заручиться помощью мистера Альфа и мистера Брона. Я попытаюсь, Феликс, обязательно. Десять тысяч годовых на дороге не валяются.

Сэр Феликс не выразил согласия. Он не хотел успокоить матушку обещанием, что займется подготовкой побега. И тем не менее столь блестящая перспектива взволновала даже и его. Сейчас деньги на исполнение плана есть, потом может не быть. Он решил спросить у кого-нибудь, куда ее везти и что с ней делать, а после изложить предложение самой Мари. Майлз Грендолл мог бы дать совет, поскольку, при всех своих недостатках, разбирался в жизни. Однако к Майлзу он обращаться не хотел. С Ниддердейлом они добрые друзья, но Ниддердейл сам имеет виды на Мари. Грасслок точно скажет Ниддердейлу. От Долли проку не будет. Сэр Феликс подумал, что, возможно, ему поможет герр Фосснер. Герр Фосснер мог вытащить человека из любой неприятности – если ему заплатить.

Вечером четверга он, как просила Мари, отправился на Гровенор-сквер – но, на беду, застал в гостиной Мельмотта. Здесь был также лорд Ниддердейл, и отец его милости, маркиз Олд-Рики, которого Феликс прежде не видел. Маркиз – свирепого вида подагрический старик с водянистыми глазами и очень жесткими белыми волосами – опирался на две трости. Здесь же присутствовали мадам Мельмотт, мисс Лонгстафф и Мари. Когда Феликс вошел на первый этаж, рослый лакей сказал ему, что дам нету дома. Тут за дверью начались перешептывания – как позже сообразил Феликс, в них принимала участие Дидон, – после чего второй высокий лакей опроверг утверждение первого и провел посетителя в гостиную. Он чрезвычайно смутился, но пожал руку дамам, поклонился Мельмотту, который его как будто не заметил, кивнул лорду Ниддердейлу и собрался было сесть, когда маркиз принялся командовать.

– Я предлагаю пройти в кабинет, – сказал маркиз.

– Конечно, милорд, – ответил Мельмотт. – Я провожу вашу милость.

Маркиз не заговорил с сыном, а ткнул его тростью, слово выталкивая в дверь. Ниддердейл, получив тычок, последовал за финансистом, а подагрический старый маркиз похромал следом.

Мадам Мельмотт была вне себя от волнения.

– Вам не следовало приходить, – сказала она. – Il faut que vous vous retirez[4].

– Я приношу извинения, – в ужасе проговорил Феликс.

– Я, пожалуй, уйду, – объявила мисс Лонгстафф и, встав, вышла из комнаты.

– Qu’elle est méchante[5], – сказала мадам Мельмотт. – Сэр Феликс, вам тоже лучше уйти.

– Нет. – Мари, подбежав к Феликсу, взяла его под руку. – Не надо ему уходить. Я хочу,