– Что за женщина? – встрепенулась Невидимка.

– Хороший вопрос, – хмыкнул конфедерат. – Вспомнил вот сейчас об этом и самому любопытно стало, но… Вы ведь, «амазонки» в погонах, так стремитесь в армии не выделяться среди мужчин, что становитесь похожими одна на другую, словно близняшки: короткие прически, никакой косметики, взгляд, словно у пантеры, командный голос и все такое… Что хочешь со мной делай, красавица, – не помню. Может, это ты была той грустной женщиной, а может, кто из твоих подруг… Но не темнокожая, это точно, хотя среди вас и такая присутствовала.

– Все ясно с женщиной и со мной, – отмахнулся Бунтарь, жуя патерский бутерброд. – Дальше-то что было?

– Что дальше?.. Затем всех вас увел с собой этот тип из закрытой зоны. Его я тоже всего пару раз за полгода «живьем» видел: такой здоровый косматый блондин, чем-то похожий на древнего викинга… или на этого вашего полковника Данна, каким вы мне его описывали.

– А может, это и был Данн?

– Может, и он, – не стал спорить Хуан. – Тот белобрысый амбал был каким-то крутым военным спецом по медицине. Имени его тоже не припоминаю – личными делами персонала не я заведовал… В общем, после того, как он всех вас в закрытую зону определил, я тебя только на фотоснимках да видеозаписях видел; мне приходилось их к твоему электронному досье иногда «подшивать». Ну и буйный же ты был пациент, я тебе доложу! Не человек, а сущий зверь. Что они там с тобой вытворяли, чем обкалывали, не знаю. Но когда ты за неделю вдребезги разнес три лаборатории, я решил, что все эти эксперименты рано или поздно отправятся коту под хвост. Жаль, конечно, что не выкрал тогда парочку твоих видеозаписей. Моих заказчиков интересовали только институтские технологии, а не документальные ролики о буйном психе, которые в любой психушке наснимать можно. Поэтому я тащил из Контрабэллума лишь то, что заказывали. Ох, и нелегкая это была работа! Военные чуть ли не каждую мою операцию на компьютере протоколировали. Однако я все равно три кражи сумел провернуть. Почти два месяца подготовки уходило на то, чтобы какой-нибудь маленький файлик скопировать и за пределы института переправить. Зато как меня потом товарищи уважали – чуть ли не героем считали, клянусь!

– А что было с другими превенторами? – Бунтарь вовремя почуял, что Хуан начинает отходить от темы и предпочел вернуть беседу в нужное русло. – Они, надо полагать, вели себя спокойнее, чем я?

– Буянили, конечно, но гораздо реже и скромнее, – ответил Молино, почесав макушку. – Видишь ли, как я понял, ты был у них кем-то вроде универсальной лабораторной крысы, уж извини за сравнение. Поэтому тебе и доставалось больнее всех. Твою жизнь «толстолобики» в белых халатах вообще ни во что не ставили. Такое впечатление, будто они нарочно стремились тебя угробить, а не обратить в превентора. Поразительно, парень, как ты вообще умудрился в тех лабораториях не отдать концы.

– Плохо, что ты не медик, – пожалел Первый. – А то наверняка что-нибудь конкретное рассказал о тех файлах, которые выкрал. Твои друзья выяснили, что это за технологии были, от которых я зверел не на шутку?

– Эх, не наступай на больную мозоль, – в момент сник Хуан. – А впрочем, какая сегодня разница… Короче, все три файла, которые я из Контрабэллума прихватил, оказались лишь мелкими фрагментами огромного концептуального исследования и сами по себе ничего не значили. Как три шестерни, снятые с разных узлов автомобильного двигателя – попробуй-ка, сложи на их основе общее представление о нужном объекте… Так что недолго я в героях ходил. Едва Хоторн меня под зад из института пнул, так ценность Хуана Молино в нашем геройском братстве тут же упала… Однако кое-что я все же могу о тех исследованиях рассказать. Разумеется, лишь в общих чертах и очень популярно, но вы, как я уже понял, ребята не шибко привередливые, поэтому…

– Рассказывай, рассказывай, – поторопил проводника Бунтарь. – А то кто знает, свидимся ли еще.

– Что верно, то верно, – согласился конфедерат. – Завтра утром, когда к нам в квартал нагрянет проверка, я должен сидеть дома, как образцовый ссыльный, и не благоухать всяким «трахейным» дерьмом. Поэтому быстренько сдам вас кому следует и сразу назад – мыться, бриться, переодеваться…

– Исследования, – еще раз напомнил превентор. – Краденые файлы… Не отвлекайся!

– Да-да, разумеется… В общем, если сразу отмести всю заумную медицинскую терминологию, в которой я полный профан, то на память приходит лишь одна из основных процедур. Все вы по очереди прошли ее в течение того полугода, что я там находился. «Чистилище» – под таким условным обозначением фигурировала та процедура в отчетах. «Превентор номер один прошел Чистилище» – согласись, этот ваш Данн не был лишен чувства юмора. Еще в тех отчетах часто встречался термин «Точка Невозвращения»; насколько я в курсе, на самом деле это понятие используется то ли на флоте, то ли в авиации. Здесь же дело заключалось в следующем: в процессе твоего прохождения через Чистилище ты доходил – либо тебя доводили – до некоего предела, или максимальной нагрузки, а может, болевого порога или еще чего… Ладно, не важно, смысл ясен. И насколько я тогда вник в суть той процедуры, никто из вас этот «предельно максимальный порог» не пересек. Даже твоей жизнью ученые рисковать не стали – видимо, твердо знали, что им нечего ловить за тем «порогом». А после того, как ты побывал в Чистилище, эти коновалы взялись за тебя уже со всей серьезностью. Из чего напрашивается вывод, что зловещая процедура прошла успешно. Провались она с треском, вряд ли бы медики стали потом с тобой возиться, правильно?

– Чистилище… Точка Невозвращения… – медленно повторил Бунтарь, пытаясь освежить себе память и, как всегда, тщетно. – Да, видимо, в Чистилище всем нам об эту Точку память-то и поотшибали… – И, повернувшись к подруге, на всякий случай полюбопытствовал: – Что скажешь? Нет никаких ассоциаций?

Невидимка лишь молча помотала головой.

– И у меня тоже, – признался Первый. После чего кивнул на кейс с передатчиком и грустно пошутил: – Может, связаться с Данном да у него спросить, что все это значит?

– Свяжись-свяжись! – хохотнул Молино. – Он тогда вас обоих для просветления памяти повторно через свое Чистилище пропустит. А потом еще разок, для закрепления, так сказать, усвоенного материала… Передохнули?.. Что ж, значит, благодарите святого отца за хлеб насущный – и в путь. Все оставшиеся вопросы выясните через пару-тройку часов у одного всезнающего человека. С ним вам будет гораздо интереснее общаться, чем со мной, вот увидите…

– Кто это? – спросил Бунтарь, указав на портрет бравого седобородого человека в сером мундире с золотыми пуговицами. Судя по выправке и властному взору, бородач был военным довольно высокого ранга. Его форма также напоминала армейскую, однако где и когда носили мундиры такого покроя, Бунтарь не имел ни малейшего представления.

– Это и есть генерал Роберт Эдуард Ли, о котором я только что упоминал. Он был одним из великих конфедератов своего времени, – пояснил Чезаре Агацци, тоже являвшийся весьма известным конфедератом, только уже, разумеется, современности. Генеральский портрет висел над рабочим столом лидера группы «Атолл» и невольно притягивал взор каждого, кто переступал порог кабинета Чезаре. – Конечно, всегда найдутся те, кто скажет тебе, будто Роберт Ли – злодей, враг демократии, защитник прав рабовладельцев и вообще, дескать, он вовсе не был никаким героем. Плюнь этим людям в лицо, мистер Первый, ибо, принижая величие гения, все они совершают преступление перед историей. Согласен, мое поклонение генералу Ли выглядит странно: мы боремся за свободу, а он ратовал за сохранение рабства. Да, это действительно так, однако объединяет нас кое-что иное. Прежде всего, мы – старые и новые конфедераты – ярые сторонники консервативных порядков. Только их мы считаем единственно справедливыми и готовы с оружием в руках отстаивать наши убеждения перед властью, которая желает безжалостно разрушить вековые устои. Конфедерация генерала Ли потерпела поражение. Нам тоже не повезло в последней войне – что ж, к сожалению, история повторилась. Но ошибается тот, кто думает, будто наша история уже завершилась. Нам нанесли сокрушительный удар, но мы все равно продолжаем борьбу, ведь наша конфедерация – это не одиннадцать взбунтовавшихся штатов, а весь мир! Только вдумайся, мистер Первый: наше безумное правительство дерзнуло воевать со всем миром! Их с позором изгнали из Интернета, но они все еще пытаются из своего тесного загона навязать Международной Сетевой конфедерации свои условия. Тупые упертые сизифы, тратящие столько сил и средств на бесплодный труд, будут в конце концов осмеяны своими потомками!..