– В результате он остался совсем без семьи. Не считать же таковым племянника?

– Ты не имеешь права меня осуждать! – вскинулась она.

– Имею. Поскольку все это касается непосредственно меня. Ты лишила его дочери, а меня отца.

– Летти, ты не понимаешь. – Она закусила губу и выпалила: – Я любила его. Я никого и никогда так не любила. А выйти за него означало полностью разрушить его жизнь. Он бы никогда мне этого не простил. – Она смахнула слезу, появившуюся в уголке глаза, рывком выдвинула ящик стола и достала папку, которую я раньше не видела. Толстую такую папку, завязки на которой с трудом удерживали содержимое. – Это его письма к тебе.

Я прижала папку к груди и поднялась. Почитаю, когда буду одна. Говорить маме, что своим решением она не только разрушила жизнь отцу, но и прошлась по нашим, не стала, – она и без того все это прекрасно понимает, вон как рыдала на могиле Оскара Делиля. Нет, от своей любви нельзя отказываться!

В своей комнате я обвела прощальным взглядом свои вещи. Все нужное я забрала, а если чего забыла – нестрашно, возьму потом. Прикоснувшись к прохладному стеклу псише, проговорила формулу, завещанную отцом. Поверхность под рукой пропала, и я шагнула вперед. К Люку, который обо мне беспокоился. В дом, который меня ждал.