Сто флоринов! Мишель ощутил радостную дрожь. Он не бедствовал, поскольку получал от врачей, с которыми сотрудничал, довольно щедрые подарки. Но этого, конечно, не могло хватить для того, чтобы обеспечить ему ту жизнь, о которой он мечтал: уютный домик в южном городке, верную и серьезную жену, способную дать ему многочисленное потомство, престижную врачебную практику. С сотней флоринов можно было бы попытаться если и не забыть прошлое, то, по крайней мере, заложить основу для спокойного существования.

Тем не менее, сжимая в руке письмо, наполнявшее его радостью, Мишель все же испытывал смутное, необъяснимое беспокойство. А что, если за этими сердечными строками снова прячется человек в черном плаще? Нет, и логика, и его привычная чувствительность, позволяющая уловить в действиях адресанта вмешательство чужой воли, это исключали. Однако он ощущал присутствие сильной и решительной личности, не вязавшейся с его представлением о женщинах, существах слабых и непостоянных. Он поводил руками над строками письма и почувствовал, что неизвестная герцогиня Чибо-Варано — женщина исключительная.

Под действием ястребиной травы с беленой он мог бы устроить ей проверку и изобличить во лжи, но он не осмеливался. Луис Серре был человеком серьезным, принадлежал к школе эмпирической медицины, постулатов которой придерживались также Ромье и Иероним Монт, и он не стал бы терпеть рядом с собой эпилептика, пусть и с искусственно вызванными приступами. Да и к тому же Мишель решил отказаться от использования наркотиков. Путь к тому странному состоянию, которое Парацельс называл астральным светом, теперь был ему навсегда заказан.

Мишель помнил последовательность чисел, известную лишь немногим посвященным всех религиозных конфессий: 1,2, 100, 1, 200, 1, 60. Alef, beth, qof, alef, resh, alef, samekh,[39]однако сейчас он не мог погрузиться в экстаз, искусственный или естественный, который сообщил бы этим числам свойство ключа для входа в иное измерение. Для этого надо было найти более укромное место.

Он сложил письмо, сунул его за пазуху и спустился вниз. Луис Серре осматривал ребенка, у которого были глисты, и, под тревожным взглядом матери, щупал его животик. Он с улыбкой обернулся к Мишелю:

— Ну что, хорошие новости?

— Да. Не знаете, не приезжала ли в Марсель дама с экзотическим именем Катерина Чибо-Варано?

Серре отрицательно покачал головой.

— Нет, не слышал о такой даме. — Он выпрямился. — Некая маркиза Риччарда Чибо была замешана в событиях во Флоренции и в убийстве Алессандро Медичи его братом Лорензаччо. Вы полагаете, ваша герцогиня — родственница Риччарды?

— Не знаю, как не знаю ничего о событиях во Флоренции. Знаю только, что эта Катерина Чибо должна приехать, чтобы встретиться со мной.

— Сожалею, но если она уже здесь, у меня не было возможности с ней встретиться. — Серре обернулся к матери мальчика: — У него нет ничего серьезного. Я пропишу средство, которое избавит его от глистов за одну ночь. Держитесь только подальше от аптекарей и от их интриг.

Луис взял Мишеля под руку и вышел вместе с ним на согретую солнцем каменную террасу, с которой открывался прекрасный вид на всю марсельскую гавань и можно было разглядеть и береговые укрепления, и островок перед портом, ощетинившийся пушками и целиком занятый массивным приземистым замком. На рейде стояло много парусников, однако военные суда, включая турецкие фелюги, явно преобладали.

— Друг мой, боюсь, в скорости нам придется вместе с нашими больными лечить еще и раненых, — грустно сказал Серре. — Нынче утром под звуки труб герольды зачитывали воззвание Франциска Первого, именуемое «Боевым кличем». Там наш король перечисляет все обиды, нанесенные ему императором, начиная с отторжения Милана. Кроме того, он акцентирует внимание на убийстве своих эмиссаров ко двору Сулеймана, которых зарезали в Пьемонте по приказу имперского министра Дель Васто. Ясно, что будет война.

Мишель пожал плечами.

— Южная Франция выстоит. После событий шестилетней давности весь Прованс укреплен. Его не взять.

— Вы в этом уверены? В прошлом году три солнца всю ночь сияли над Авиньоном. Вы лучше меня должны знать, что подобные явления суть предвестники трагедий. Примите во внимание, что снова вспыхнут скрытые очаги чумы. И Прованс окажется во власти захватчиков… Но что с вами?

Мишель поднес руку ко лбу. Все его тело охватило странное чувство, похожее на сильную вибрацию.

— Вы сказали, три солнца?

— Да. Так утверждают многие свидетели. Может, речь шла об оптическом отражении на зимнем небе. Но я склоняюсь к тому, что это было предвестие несчастий.

— Что-то мне нехорошо. Могу я уйти?

В мозгу Мишеля пронеслось воспоминание о забытом сне: город, заваленный трупами, человек с обожженным лицом и три звезды, кровавым светом заливающие небосклон. И демон, спрятанный во мраке, нашептывает ему на ухо…

— О, я провожу вас домой, — заботливо сказал Серре. — Вам надо отдохнуть. Вот увидите, это быстро пройдет.

Серре обитал в элегантно обставленном палаццо у подножия холма, на котором располагался госпиталь. Этот спокойный квартал для респектабельных граждан выгодно контрастировал с хаотичной и шумной городской жизнью. Все в его доме, начиная с деликатной и достойной доверия прислуги и кончая приветливой супругой с тремя очаровательными детьми и убранством комнат, отделанных Бергамасским штофом с прекрасной росписью, дышало комфортом почти аристократическим, но не напоказ.

Когда они вошли в дом, где их встретил старый слуга, Мишель чувствовал себя уже лучше, и видение, мучившее его, стало понемногу исчезать. Серре заметил перемену в его состоянии.

— Ну, вот вы уже и в порядке. Прекрасно. Однако стаканчик вина вам явно не помешает.

— Благодарю вас, но не думаю, что это необходимо. Я предпочел бы пропустить обед и полежать в постели.

Мишель ощущал настоятельную потребность углубиться в последовательность чисел, которая могла бы расширить восприятие: один, два, сто, один, двести, один, шестьдесят. Если ее произнести, выпив отвар ястребиной травы, можно выяснить, не кроется ли за даром Екатерины Медичи какой-нибудь подвох.

Слуга кашлянул.

— Прежде чем господин де Нотрдам удалится, я должен уведомить его, что нынче утром его разыскивала какая-то девушка.

Мишель вздрогнул.

— Девушка? Может быть, вы хотели сказать, дама?

— Нет, совсем молоденькая девушка. Хорошо одетая, но явно не аристократка. Скорее служанка.

Серре вмешался:

— Это она передала тебе письмо для моего друга? То, что ты отдал мне, когда я отправился за ним в госпиталь?

— Она самая.

— Она сказала, кто ее послал?