К счастью, вскоре они, похоже, собирались переехать, прожив в нем не дольше, чем в первом жилище. Только этим утром Томас приобрел собственность на улице Св. Мартина, и их новое жилище снова окажется рядом с мастерской, ибо он мог жить, дышать, есть и спать рядом с рабочим местом, если это было возможно. Ему бы очень не понравилось жить вдали от мастерской на Ковент-Гарден. Иногда Кэтрин хотелось, чтобы он увез туда свою кровать и дал ей передохнуть от бурной любовной близости.

Ей казалось, будто она после рождения Эдуарда потеряла всякое плотское влечение. Роды не были трудными, но с того мгновения, как малыш издал первый слабый крик, так непохожий на громкий рев здорового Томми, казалось, что исчезли все остальные чувства, кроме трогательной заботы о новорожденном. Материнская любовь проявила себя гораздо сильнее, чем она представляла, исключив все другое и лишив ее интереса ко всему, что не было целиком связано с ее стремлением сохранить ребенку жизнь. С того дня, как Кэтрин потеряла ребенка, она с тяжелым сердцем сидела часами, как в это утро, сложив руки на колени, забыв обо всем и ни о чем больше не беспокоясь. Маленький Томми был ей очень дорог, но его оставили на попечение няни, и мать им почти не занималась.

Томас, помня, с какой радостью она с самого начала помогала ему готовить книгу, старался привлечь ее к составлению извещений и рекламы, чтобы привлечь отдельных подписчиков разместить заказы на книгу еще до ее публикации. Книга, несомненно, станет шедевром, когда выйдет в свет. Томас устранил ранее присущую великолепным рисункам тяжеловесность, ножки в виде лап исчезли, как и крупные львиные головы, аканты строго обрезали, будто над ними работал методичный садовник. Кэтрин пыталась написать то, что от нее хотел Томас, но он заметил, что она предприняла множество неудачных попыток и испортила немало бумаги. Временами она плакала по умершему сыну. Изабелла посоветовала ему оставить ее в покое и дать время исцелить душевные раны.

Кэтрин думала, что перенесла бы утрату легче, если бы оказалась замужем не за Томасом, а за Джорджем Эндрюсом. Тогда ее поддержала бы любовь Эндрюса и она не стала бы отстраняться от него, как от Томаса. Она во всем винила не Томаса, а себя. Он был хорошим мужем и отцом, добрым и щедрым, старался дать ей все, чего она желала, и вызывал ее восхищение тем, что энергично занимался делом и выдерживал конкуренцию. Ему самому удалось привлечь среди подписчиков много выдающихся людей и заручиться новыми именами.

Томас заслужил такой успех. Кэтрин также считала, что ему нужна более любящая супруга. Она знала, что Томас переживает смерть Эдуарда не меньше, чем она, но не могла вдохнуть жизнь в свою оцепеневшую душу и тело. Она так часто придумывала отговорки, так часто избегала его любовных посягательств, что крайне редко вспоминала о полагавшихся обязанностях жены, и удивлялась, почему он терпит ее. Если бы он не находил спасения от тягот домашней жизни в повседневной работе, которую любил, она не сомневалась, что он давно бросил бы ее.

Когда Томас пришел на улицу Св. Мартина, он не думал о жене. Ее апатия сильно беспокоила его, но стоило ему только покинуть дом, все проблемы семейного характера оставались позади. Если бы Томас поступал иначе, то страдало бы дело и жить пришлось бы в более стесненных условиях. В его кармане лежали ключи от собственности, принадлежавшей ему. Он не сомневался, что после издания книги со ста шестьюдесятью медными оттисками, исполненными на лучшей бумаге его другом Матиасом Дерли, слава о нем распространится далеко, на него обрушится стремительный поток заказов. Вот почему ему пришлось обрести более просторную мастерскую, чем прежняя у собора Св. Павла. «Путеводитель» займет место рядом с уже опубликованными великими книгами по архитектуре.

Три дома с дворами и постройками позади них под номерами 60, 61 и 62 ждали новых хозяев. Все они выходили на верхний конец улицы Св. Мартина. Томас хорошо знал это место, ибо оно находилось точно напротив кофейни в Старой скотобойне, где он отведал бесчисленное количество чашек кофе и беседовал множество часов с собратьями по ремеслу. Здесь он брал уроки рисования и черчения у Матиаса Дарли, когда впервые приехал в Лондон. Это была также оживленная и хорошо мощенная улица, которую дворники содержали в чистоте. По обе ее стороны находились самые лучшие дома. Джеймс Пейн как раз владел одним из этих высоких красивых домов с портиком, огороженными пространствами, ступенями, ведущими вниз к тротуару. Пейн останавливался здесь всякий раз, когда бывал в Лондоне. Здесь находился также ряд процветающих предприятий с яркими фирменными знаками над дверями. Во всех магазинах молодые женщины в кружевных чепцах и шелковых фартуках обслуживали покупателей и были готовы предложить все — от шляп с перьями до отборного винограда, ананасов и персиков, не говоря о множестве других фруктов, что придавало живописность всему окружающему. Улица Св. Мартина являлась также средоточием мастерских по изготовлению мебели, здесь расположились мастерские других краснодеревщиков. В целом это место казалось идеальным для того, чтобы обрести широкую известность и признание.

Томас уже некоторое время вел переговоры о купле этой собственности. До того как она пару месяцев назад опустела, двором и пристройками пользовался строитель, которому Томас поставлял резные камины, карнизы и подобные вещи. В тот день, когда строитель освободил это место, Томас основательно изучил план построек, включая два из трех домов. Жильцов предупредили о необходимости покинуть их, и они уехали точно в указанный срок. Томас собирался поселиться в доме номер 60. Крытая дорога для фургонов, пересекавшая двор, отделяла его будущее жилище от дома номер 61 с большим эркером, который уже был предназначен служить магазином. Клиенты смогут сделать свой выбор на складе или изучить образцы и разместить заказы. Они также будут иметь доступ к другим услугам, которыми обогатилось его дело, — от обоев до изготовления гробов, чистки кроватей и занавесок. К магазину примыкал дом номер 62. Ему суждено стать резиденцией его нового партнера — Джеймса Ренни, который согласился вложить часть своих денег для расширения дела и займется мягкой мебелью.

В день, когда Томас пришел осмотреть здание номер 60, оно оказалось запертым на засов, а жившая в нем женщина отказалась впустить его. Это была вдова по имени Энн Дейвис, которая давно просрочила оплату ренты и испугалась, когда Томас постучал, полагая, что ее пришли арестовать за долги. Томас никого не винил за страх перед долговой тюрьмой. Кругом стояла невероятная грязь и вонь и порядочных, уважаемых людей, не по своей вине переживавших трудные времена, перед лицом таких испытаний посещали мысли о долговой тюрьме или самоубийстве. Сегодня вдову предстояло выселить по указанию Томаса, поскольку дом теперь принадлежал ему и, хотя будет трудно вынести предстоящую сцену, ему придется присутствовать при ней. Приближаясь к своему дому, он заметил двух судебных приставов, крупных и крепких мужчин, ждавших его на тротуаре у двери дома.

— Добрый день, сэр, — сказал один из них. — Мое имя Морган, а это Уитли. — Он достал из кармана часы и взглянул на них. — Без одной минуты полдень. Мы попросим жилицу открыть дверь ровно в полдень, и если она этого не сделает, тогда мы войдем сами.