— Я поинтересовалась, будет ли она тоже тут жить, и Вера ответила, что к концу августа вернется в «Лорел Коттедж». Тогда я не сдержалась и спросила, правда ли, что Тони и Иден хотят официально усыновить Джейми. Вера сказала, что не знает насчет «официального усыновления», но они оставят Джейми у себя, и мальчик будет жить с ними. Я поинтересовалась почему. Вера промолчала, только поморщилась. Она вышивала одну из этих нелепых наволочек — ты знаешь, дорогая, они с Иден всегда этим занимались, будто им назначена… — как это называется?.. — трудотерапия. Продолжала шить, не глядя на меня.

— Ты задала главный вопрос? — подал голос генерал. — Ты спросила, действительно ли она этого хочет?

— Да, дорогой. Не нужно меня допрашивать. Вера достаточно спокойно сказала, что именно таково ее желание и больше не стоит об этом говорить. Я не думаю, Эндрю, что она немного не в себе, — не похоже. Больше похоже на апатию — ты понимаешь, о чем я.

Отец прислал мне письмо. Он нисколько не сомневается, что его сестры поступают правильно и ставят долг выше личной выгоды. Они получили должное воспитание, и именно оно сослужит им службу. В нашей семье не было психических расстройств, никаких, и я обязана это твердо усвоить. Меньше всего ему хотелось бы, чтобы я волновалась из-за подобных вещей. В любом случае, ему кажется, что нелюбовь моей матери к его сестрам, которую он приписывал ревности, повлияла и на меня, заставив предвзято относиться к ним. Ему горько думать, что кто-либо пытался разрушить любовь и восхищение, которые я испытывала по отношению к Вере и Иден. И так далее. Не хочу ли я несколько дней пожить у них, прежде чем возвращаться домой? В конце концов, нет никакой необходимости так долго оставаться у Хелен, которая мне всего лишь наполовину тетка.

Ничто не могло заставить меня остановиться в Гудни-холле, даже если бы мне предложили. Естественно, Иден не предложила. Верная себе, она, вне всякого сомнения, будет ждать письменных извинений, прежде чем пригласить меня даже на чай. Я провела в Уолбруксе почти три недели, а потом отправилась домой к родителям, пообещав вернуться в сентябре, чтобы вместе с Эндрю отправиться в Кембридж к началу осеннего семестра. Отец отказывался понять, почему я не поехала к Иден и Вере. Мне начинали надоедать объяснения, особенно потому, что существовали вещи, известные и Вере, и Иден, но неизвестные остальным, а предпринимать что-либо, не зная этих вещей, было бессмысленно. Строить предположения тоже не имело смысла.

От Веры пришло письмо, которое, однако, не сохранилось. Не знаю почему — в сентябре явно не топили камин. Вера сообщала отцу, что вернется в Синдон к концу недели (она и так пробыла у сестры на две недели дольше, чем собиралась) и что Джеральд хочет развестись. Он встретил женщину, на которой намерен жениться, и предоставит Вере основания для развода. В те времена женщине, чтобы развестись с мужем, требовалось доказать преступное посягательство на супружество, адюльтер, оставление семьи или жестокое обращение — неудачного брака было недостаточно.

— Она только выиграет, избавившись от него; Джеральд вел себя по отношению к ней просто чудовищно, — сказал мой отец.

Иден заболела, причем в самое неподходящее для Гудни-холла время. Джун Пул взяла недельный отпуск. А с отцом Тони случился легкий сердечный приступ, и Тони уехал в Йоркшир. Спланировать все это было невозможно. Просто так совпало. Болезнь Иден в письме не называлась, что оставляло впечатление какой-то тайны. Явно не простуда и не грипп. Может, еще один выкидыш? К тому времени, как я вернулась в Уолбрукс, ее поместили в больницу.

Вера осталась в Гудни-холле с Джейми, экономкой миссис Кинг и женщиной из деревни, которая два раза в неделю приходила убирать в доме. О том, что произошло, Вера сама рассказала мне за два дня до моего возвращения в колледж. Я отчасти выполнила просьбу отца и провела две ночи с Верой, но не в Гудни-холле, а в «Лорел Коттедж». Наверху, в заново отремонтированной комнате, спал Джейми. Ночью должен был приехать Фрэнсис. К ужасу и негодованию матери, он воспользовался ее отсутствием, чтобы провести в доме «медовый месяц» с какой-то девушкой, по утверждению Веры, барменшей из Ипсвича. Вся деревня буквально содрогнулась от такого скандала и позора. Девушка уехала, а на следующий день — и Фрэнсис, но Вера ждала, что ночью он вернется — вне всякого сомнения, под утро.

— Врач заявил, что Иден нужно в больницу, иначе он не отвечает за последствия, — рассказала Вера. Она немного понизила голос и оглянулась, словно дом был полон людей, которые могли услышать ее слова и почувствовать отвращение. — Иден не могла мочиться. У нее не отходила моча. Что бы это ни было, сказал врач, затронуты почки. Я убеждена, это результат того, что они с ней делали, когда она потеряла ребенка. В любом случае, мы не будем это обсуждать. Я не должна говорить о подобных вещах в твоем присутствии. За ней прислали «Скорую помощь». Я позвонила Тони в дом его отца, и он сказал, что немедленно выезжает. Джейми был в школе. У него уже две недели как начались занятия. Я ничего не сказала миссис Кинг. Просто собрала два чемодана, Джейми и мой — ты не поверишь, сколько у нас накопилось вещей, — и оставила в холле с запиской для миссис Кинг, чтобы она прислала их нам. Я пошла в деревню, забрала Джейми из школы, и мы с ним сбежали, вдвоем; нам было весело, и мы смеялись. Такая милая шутка, словно детская шалость. Я все время представляла, как рассердится Иден. Добраться из Гудни в Синдон без машины почти невозможно. Мы сменили три автобуса и попали домой только к восьми. А потом, конечно, я нашла тут Фрэнсиса, а в доме — вопиющий беспорядок. Я очень устала, но мне было все равно. Я уложила Джейми в кровать, в свою кровать, через час легла к нему, и мы проспали всю ночь — это было такое блаженство.

На следующий день приехал Тони. Сказал Вере, что не понимает, почему она просто не осталась в Гудни-холле. Вера засмеялась и ответила, что ни за что не вернется, и Джейми не вернется, а Тони ошибается, если думает, что она навестит Иден в больнице. И она не намерена выходить, чтобы не дать ему шанса пробраться в дом и забрать Джейми. Наверное, Тони — нормальный, сдержанный человек — был в ужасе. Он не понимал, что Вера имеет в виду, — тогда не понимал. Иден еще ничего ему не говорила, только о своем желании усыновить Джейми. По-видимому, Тони уступил, чтобы успокоить Веру.

Рассказывая мне все это, она то и дело смеялась, радуясь, что перехитрила Иден; ее глаза блестели. Во мне крепло неприятное ощущение, что Вера сходит с ума. Я испытывала неловкость в ее присутствии. Но тогда мне не приходило в голову — никому не приходило, — что Вера сама виновата в болезни сестры. Я думала, что все понимаю: Иден уговаривала Веру согласиться на усыновление Джейми на том основании, что так будет лучше для мальчика, и Вера, принеся в жертву свою любовь к сыну, уступила, но потом передумала и воспользовалась представившейся возможностью. О чем я никогда не задумывалась, так это о том, как все это повлияет на ребенка. Считала его слишком маленьким.

На следующий день я столкнулась с Фрэнсисом. Большую часть времени он жил с отцом и теперь собирался поступать в аспирантуру Лондонского университета. В «Лорел Коттедж» Фрэнсис приехал потому, что Джеральд не разрешал сыну приводить девушку в дом на ночь. Сам он в отношениях с новой женщиной вел себя осторожно и подготавливал свидетельства для развода с Верой, специально наняв для этого девушку. Последний раз я видела Фрэнсиса в день свадьбы Иден — вместе с Чедом, при тусклом свете свечи, — и теперь почувствовала неловкость.